Various texts with supplementary audio materials and exercises at different levels of Russian language proficiency to develop the skills of reading and understanding of printed texts.

Ряд текстов с озвучиванием и упражнениями на разных уровнях владения русским языком для развития навыков чтения и понимания написанных текстов.

Отец и сыновья

Л.Н. Толстой

Отец всегда говорил сыновьям, чтобы они жили дружно, но они не слушались его. Однажды он велел принести веник и говорит: «Сломайте!» Они долго старались, но сломать не могли. Тогда отец развязал веник и велел ломать по одному пруту. Они легко переломали прутья. Отец сказал: «Так и вы, если будете жить дружно, никто вас не одолеет, а если будете ссориться и все делать врозь, то всякий вас легко погубит».

Садовник и сыновья

Л.Н. Толстой

Хотел садовник сыновей приучить к садовому делу. Когда он стал умирать, позвал их к себе и сказал:

– Дети, когда я умру, вы в виноградном саду поищите, что там спрятано.

Дети думали, что там клад, и, когда отец умер, стали рыть и всю землю перекопали. Клада не нашли, а землю в винограднике так хорошо перекопали, что стало плода родиться много больше. И  они стали богаты.

Два товарища

Л.Н. Толстой

Два товарища шли по лесу. Вдруг навстречу им вышел медведь. Один бросился бежать, влез на дерево и спрятался, а другой остался на дороге. Он вспомнил, что медведи не трогают мертвых, упал на землю и притворился мертвым. Медведь подошел к нему, а он дышать перестал. Медведь обнюхал его лицо и отошел.

Когда медведь ушел, первый товарищ слез с дерева и спросил: «Что тебе медведь на ухо сказал?» Второй товарищ ответил: «Медведь сказал мне, что плохие те люди, которые в опасности от товарищей убегают».

Радость

А.П. Чехов

Было 11 часов ночи. Возбужденный Митя Иванов влетел в квартиру родителей и быстро начал бегать по комнате. Родители собирались ложиться спать. Сестра лежала в кровати и читала книгу. Младшие братья уже спали.

– Откуда ты? – удивились родители. – Что с тобой?

– Ох, не спрашивайте! Я и представить себе не мог, что так будет! Это фантастика!

Митя засмеялся и сел в кресло, потому что вдруг обнаружил, что от радости не может стоять.

– Что ты имеешь в виду? Что случилось? – еще раз спросила мать.

– Это фантастика! – повторил Митя. – Вы не можете себе представить!

– Вот, смотрите! – И Митя положил на стол газету.

Сестра встала и подошла к брату. Младшие братья тоже проснулись.

– Но что случилось? Почему ты нервничаешь? – спросил отец.

– Я не нервничаю, это я от радости, – сказал Митя. – Раньше только вы знали, что живет в Москве Дмитрий Иванов, а сейчас вся Россия узнает! Обо мне сообщили в газете!

– Что? Где?

– Вот, в газете! Читайте!

Отец Мити взял очки и начал читать: «29 декабря в 11 часов вечера Дмитрий Иванов…»

– Видите, видите? Дальше!

«Дмитрий Иванов выходил из ресторана, пьяный…»

– Все точно! – сказал Митя, – это я ходил в ресторан с Петром Ивановичем.

«… выходил из ресторана пьяный, упал и попал под лошадь. О том, что случилось, оформили протокол. В полиции Дмитрий Иванов получил медицинскую помощь».

– Ну, прочитали? Вся Россия обо мне знает! Дайте мне газету!

Митя взял газету и положил ее в карман:

– Пойду к Петровым, потом к Наталье Ивановне, Александру Васильевичу! Извините, спешу!

И радостный Митя быстро ушел.

Вопросы:

1. В какое время и в каком состоянии Митя Иванов пришел к родителям? Какие слова характеризуют его состояние?

2. Какова же причина позднего визита Мити Иванова к родителям и его радости?

3. Что можно сказать о Мите Иванове как о человеке, о его характере и принципах?

Взято из: В.И. Лысенко, Читаем по-русски: Сборник текстов для чтения, Ставрополь: 2008.

Три медведя

Одна девочка ушла из дома в лес. В лесу она заблудилась и стала искать дорогу домой, да не нашла, а пришла в лесу к домику.

Дверь была отворена; она посмотрела в дверь, видит: в домике никого нет, и вошла.

В домике этом жили три медведя. Один медведь был отец, звали его Михайло Иванович. Он был большой и лохматый. Другой была медведица. Она была поменьше, и её звали Настасья Петровна. Третий был маленький медвежонок, и звали его Мишутка. Медведей не было дома, они ушли гулять по лесу.

В домике было две комнаты. Девочка вошла в первую комнату и увидела на столе три чашки с похлебкой. Первая чашка, очень большая, была Михайлы Ивановича. Вторая чашка, поменьше, была Настасьи Петровны; третья, синенькая чашечка, была Мишуткина. Подле каждой чашки лежала ложка: большая, средняя и маленькая.

Девочка взяла самую большую ложку и похлебала из самой большой чашки; потом взяла среднюю ложку и похлебала из средней чашки; потом взяла маленькую ложечку и похлебала из синенькой чашечки; и Мишуткина похлебка ей показалась лучше всех.

Девочка захотела сесть и видит у стола три стула: один большой - Михайлы Ивановича; другой поменьше - Настасьи Петровны, а третий, маленький, с красненькой подушечкой - Мишуткин. Она полезла на большой стул и упала; потом села на средний стул, на нём было неловко; потом села на маленький стульчик и засмеялась - так было хорошо. Она взяла синенькую чашечку на колени и стала есть. Поела всю похлебку и стала качаться на стуле.

Стульчик проломился, и она упала на пол. Она встала, подняла стульчик и пошла в другую горницу. Там стояли три кровати: одна большая - Михаилы Иваныча; другая средняя - Настасьи Петровны; третья - Мишенькина. Девочка легла в большую, ей было слишком просторно; легла в среднюю - было слишком высоко; легла в маленькую - кроватка пришлась ей как раз впору, и она заснула.

А медведи пришли домой голодные и захотели обедать.

Большой медведь взял чашку, взглянул и заревел страшным голосом:

- Кто хлебал в моей чашки?

Настасья Петровна посмотрела свою чашку и зарычала не так громко:

- Кто хлебал в моей чашки?

А Мишутка увидал свою пустую чашку и запищал тонким голосом:

- Кто хлебал из моей чашки и всё выхлебал?

Михаило Иванович взглянул на свой стул и зарычал страшным голосом:

- Кто сидел на моём стуле и сдвинул его с места?

Настасья Петровна взглянула на свой стул и зарычала не так громко:

- Кто сидел на моём стуле и сдвинул его с места?

Мишутка взглянул на свой сломанный стульчик и пропищал:

- Кто сидел на моём стуле и сломал его?

Медведи пришли в другую горницу.

- Кто ложился на мою постель и смял её? - заревел Михаило Иваныч страшным голосом.

- Кто ложился на мою постель и смял её? - зарычала Настасья Петровна не так громко.

А Мишенька подставил скамеечку, полез в свою кроватку и запищал тонким голосом:

- Кто ложился на мою постель?

И вдруг он увидал девочку и завизжал так, как будто его режут:

- Вот она! Держи, держи! Вот она! Ай-я-яй! Держи!

Он хотел ее укусить.

Девочка открыла глаза, увидела медведей и бросилась к окну. Оно было открыто, девочка выскочила в окно и убежала. И медведи не догнали ее.

Иван-царевич и серый волк

Жил-был царь Берендей, у него было три сына, младшего звали Иваном. И был у царя сад великолепный; росла в том саду яблоня с золотыми яблоками.

Стал кто-то царский сад посещать, золотые яблоки воровать. Царю жалко стало свой сад. Посылает он туда караулы. Никакие караулы не могут уследить похитника.

Царь перестал и пить, и есть, затосковал. Сыновья отца утешают:

- Дорогой наш батюшка, не печалься, мы сами станем сад караулить.

Старший сын говорит:

- Сегодня моя очередь, пойду стеречь сад от похитника.

Отправился старший сын. Сколько ни ходил с вечеру, никого не уследил, припал на мягкую траву и уснул.

Утром царь его спрашивает:

- Ну-ка, не обрадуешь ли меня: не видал ли ты похитника?

- Нет, родимый батюшка, всю ночь не спал, глаз не смыкал, а никого не видал.

На другую ночь пошел средний сын караулить и тоже проспал всю ночь, а наутро сказал, что не видал похитника.

Наступило время младшего брата идти стеречь. Пошел Иван-царевич стеречь отцов сад и даже присесть боится, не то что прилечь. Как его сон задолит, он росой с травы умоется, сон и прочь с глаз.

Половина ночи прошла, ему и чудится: в саду свет. Светлее и светлее. Весь сад осветило. Он видит - на яблоню села Жар-птица и клюет золотые яблоки.

Иван-царевич тихонько подполз к яблоне и поймал птицу за хвост. Жар-птица встрепенулась и улетела, осталось у него в руке одно перо от ее хвоста.

Наутро приходит Иван-царевич к отцу.

- Ну что, дорогой мой Ваня, не видал ли ты похитника?

- Дорогой батюшка, поймать не поймал, а проследил, кто наш сад разоряет. Вот от похитника память вам принес. Это, батюшка Жар-птица.

Царь взял это перо и с той поры стал пить, и есть, и печали не знать. Вот в одно прекрасное время ему и раздумалось об этой Жар-птице.

Позвал он сыновей и говорит им:

- Дорогие мои дети, оседлали бы вы добрых коней, поездили бы по белу свету, места познавали, не напали бы где на Жар-птицу.

Дети отцу поклонились, оседлали добрых коней и отправились в путь-дорогу: старший в одну сторону, средний в другую, а Иван-царевич в третью сторону.

Ехал Иван-царевич долго ли, коротко ли. День был летний. Приустал Иван-царевич, слез с коня, спутал его, а сам свалился спать.

Много ли, мало ли времени прошло, пробудился Иван-царевич, видит - коня нет. Пошел его искать, ходил, ходил и нашел своего коня - одни кости обглоданные.

Запечалился Иван-царевич: куда без коня идти в такую даль?

"Ну что же, думает, взялся - делать нечего".

И пошел пеший. Шел, шел, устал до смерточки. Сел на мягкую траву и пригорюнился, сидит. Откуда ни возьмись бежит к нему серый волк:

- Что, Иван-царевич, сидишь, пригорюнился, голову повесил?

- Как же мне не печалиться, серый волк? Остался я без доброго коня.

- Это я, Иван-царевич, твоего коня съел... Жалко мне тебя! Расскажи, зачем вдаль поехал, куда путь держишь?

- Послал меня батюшка поездить по белу свету, найти Жар-птицу.

- Фу, фу, тебе на своем добром коне в три года не доехать до Жар-птицы. Я один знаю, где она живет. Так и быть - коня твоего съел, буду тебе служить верой-правдой. Садись на меня да держись крепче.

Сел Иван-царевич на него верхом, серый волк и поскакал - синие леса мимо глаз пропускает, озера хвостом заметает. Долго ли, коротко ли, добегают они до высокой крепости. Серый волк и говорит:

- Слушай меня, Иван-царевич, запоминай: полезай через стену, не бойся - час удачный, все сторожа спят. Увидишь в тереме окошко, на окошке стоит золотая клетка, а в клетке сидит Жар-птица. Ты птицу возьми, за пазуху положи, да смотри клетки не трогай!

Иван-царевич через стену перелез, увидел этот терем - на окошке стоит золотая клетка, в клетке сидит Жар-птица. Он птицу взял, за пазуху положил, да засмотрелся на клетку. Сердце его и разгорелось: "Ах, какая - золотая, драгоценная! Как такую не взять!" И забыл, что волк ему наказывал. Только дотронулся до клетки, пошел по крепости звук: трубы затрубили, барабаны забили, сторожа пробудились, схватили Ивана-царевича и повели его к царю Афрону.

Царь Афрон разгневался и спрашивает:

- Чей ты, откуда?

- Я царя Берендея сын, Иван-царевич.

- Ай, срам какой! Царский сын да пошел воровать.

- А что же, когда ваша птица летала, наш сад разоряла?

- А ты бы пришел ко мне, по совести попросил, я бы ее так отдал, из уважения к твоему родителю, царю Берендею. А теперь по всем городам пущу нехорошую славу про вас... Ну, да ладно, сослужишь мне службу, я тебя прощу. В таком-то царстве у царя Кусмана есть конь златогривый. Приведи его ко мне, тогда отдам тебе Жар-птицу с клеткой.

Загорюнился Иван-царевич, идет к серому волку. А волк ему:

- Я же тебе говорил, не шевели клетку! Почему не слушал мой наказ?

- Ну, прости же ты меня, прости, серый волк.

- То-то, прости... Ладно, садись на меня. Взялся за гуж, не говори, что не дюж.

Опять поскакал серый волк с Иваном-царевичем. Долго ли, коротко ли, добегают они до той крепости, где стоит конь златогривый.

- Полезай, Иван-царевич, через стену, сторожа спят, иди на конюшню, бери коня, да смотри уздечку не трогай!

Иван-царевич перелез в крепость, там все сторожа спят, зашел на конюшню, поймал коня златогривого, да позарился на уздечку - она золотом, дорогими камнями убрана; в ней златогривому коню только и гулять.

Иван-царевич дотронулся до уздечки, пошел звук по всей крепости: трубы затрубили, барабаны забили, сторожа проснулись, схватили Иван-царевича и повели к царю Кусману.

- Чей ты, откуда?

- Я Иван-царевич.

- Эка, за какие глупости взялся - коня воровать! На это простой мужик не согласится. Ну ладно, прощу тебя, Иван-царевич, если сослужишь мне службу. У царя Далмата есть дочь Елена Прекрасная. Похить ее, привези ко мне, подарю тебе златогривого коня с уздечкой.

Еще пуще пригорюнился Иван-царевич, пошел к серому волку.

- Говорил я тебе, Иван-царевич, не трогай уздечку! Не послушал ты моего наказа.

- Ну, прости же меня, прости, серый волк.

- То-то прости... Да уж ладно, садись мне на спину.

Опять поскакал серый волк с Иваном-царевичем. Добегают они до царя Далмата. У него в крепости в саду гуляет Елена Прекрасная с мамушками, нянюшками. Серый волк говорит:

- В этот раз я тебя не пущу, сам пойду. А ты ступай обратно путем-дорогой, я тебя скоро нагоню.

Иван-царевич пошел обратно путем-дорогой, а серый волк перемахнул через стену - да в сад. Засел за куст и глядит: Елена Прекрасная вышла со своими мамушками, нянюшками. Гуляла, гуляла и только приотстала от мамушек и нянюшек, серый волк ухватил Елену Прекрасную, перекинул через спину - и наутек.

Иван-царевич идет путем-дорогой, вдруг настигает его серый волк, на нем сидит Елена Прекрасная. Обрадовался Иван-царевич, а серый волк ему:

- Садись на меня скорей, как бы за нами погони не было.

Помчался серый волк с Иваном-царевичем, с Еленой Прекрасной обратной дорогой - синие леса мимо глаз пропускает, реки, озера хвостом заметает. Долго ли, коротко ли, добегают они до царя Кусмана. Серый волк спрашивает:

- Что, Иван-царевич, приумолк, пригорюнился?

- Да как же мне, серый волк, не печалиться? Как расстанусь с такой красотой? Как Елену Прекрасную на коня буду менять?

Серый волк отвечает:

- Не разлучу я тебя с такой красотой - спрячем ее где-нибудь, а я обернусь Еленой Прекрасной, ты и веди меня к царю.

Тут они Елену Прекрасную спрятали в лесной избушке. Серый волк перевернулся через голову и сделался точь-в-точь Еленой Прекрасной. Повел его Иван-царевич к царю Кусману. Царь обрадовался, стал его благодарить:

- Спасибо тебе, Иван-царевич, что достал мне невесту. Получай златогривого коня с уздечкой.

Иван-царевич сел на этого коня и поехал за Еленой Прекрасной. Взял ее, посадил на коня, и едут они путем-дорогой.

А царь Кусман устроил свадьбу, пировал весь день до вечера, а как надо было спать ложиться, повел он Елену Прекрасную в спальню, да только лег с ней на кровать, глядит - волчья морда вместо молодой жены? Царь со страху свалился с кровати, а волк удрал прочь.

Нагоняет серый волк Ивана-царевича и спрашивает:

- О чем задумался, Иван-царевич?

- Как же мне не думать? Жалко расставаться с таким сокровищем - конем златогривым, менять его на Жар-птицу.

- Не печалься, я тебе помогу.

Вот доезжают они до царя Афрона. Волк и говорит:

- Этого коня и Елену Прекрасную ты спрячь, а я обернусь конем златогривым, ты меня и веди к царю Афрону.

Спрятали они Елену Прекрасную и златогривого коня в лесу. Серый волк перекинулся через спину, обернулся златогривым конем. Иван-царевич повел его к царю Афрону. Царь обрадовался и отдал ему Жар-птицу с золотой клеткой.

Иван-царевич вернулся пеший в лес, посадил Елену Прекрасную на златогривого коня, взял золотую клетку с Жар-птицей и поехал путем-дорогой в родную сторону.

А серый волк пустился наутек и скоро догнал Ивана-царевича. А царь Афрон велел подвести к себе дареного коня и только хотел сесть на него - конь обернулся серым волком. Царь, со страху, где стоял, там и упал, а серый волк пустился наутек и скоро догнал Ивана-царевича.

- Теперь прощай, мне дальше идти нельзя.

Иван-царевич слез с коня и три раза поклонился до земли, с уважением отблагодарил серого волка. А тот говорит:

- Не навек прощайся со мной, я еще тебе пригожусь.

Иван-царевич думает: "Куда же ты еще пригодишься? Все желанья мои исполнены". Сел на златогривого коня, и опять поехали они с Еленой Прекрасной, с Жар-птицей. Доехал он до своих краев, вздумалось ему пополдневать. Было у него с собой немного хлебушка. Ну, они поели, ключевой воды попили и легли отдыхать.

Только Иван-царевич заснул, наезжают на него его братья. Ездили они по другим землям, искали Жар-птицу, вернулись с пустыми руками. Наехали и видят - у Ивана-царевича все добыто. Вот они и сговорились:

- Давай убьем брата, добыча вся будет наша.

Решились и убили Ивана-царевича. Сели на златогривого коня, взяли Жар-птицу, посадили на коня Елену Прекрасную и устрашили ее:

- Дома не сказывай ничего!

Лежит Иван-царевич мертвый, над ним уж вороны летают. Откуда ни возьмись прибежал серый волк и схватил ворона с вороненком.

- Ты лети-ка, ворон, за живой и мертвой водой. Принесешь мне живой и мертвой воды, тогда отпущу твоего вороненка.

Ворон, делать нечего, полетел, а волк держит его вороненка. Долго ли ворон летал, коротко ли, принес он живой и мертвой воды. Серый волк спрыснул мертвой водой раны Ивану-царевичу, раны зажили; спрыснул его живой водой - Иван-царевич ожил.

- Ох, крепко же я спал!..

- Крепко ты спал, - говорит серый волк. - Кабы не я, совсем бы не проснулся. Родные братья тебя убили и всю добычу твою увезли. Садись на меня скорей.

Поскакали они в погоню и настигли обоих братьев. Тут их серый волк растерзал и клочки по полю разметал.

Иван-царевич поклонился серому волку и простился с ним навечно. Вернулся Иван-царевич домой на коне златогривом, привез отцу своему Жар-птицу, а себе - невесту, Елену Прекрасную.

Царь Берендей обрадовался, стал сына спрашивать. Стал Иван-царевич рассказывать, как помог ему серый волк достать добычу, да как братья убили его сонного, да как серый волк их растерзал. Погоревал царь Берендей и скоро утешился. А Иван-царевич женился на Елене Прекрасной, и стали они жить-поживать да горя не знать.

Буква "ты"

Л. Пантелеев

Учил я когда-то одну маленькую девочку читать и писать. Девочку звали Иринушка , было ей четыре года пять месяцев, и была она большая умница . За десять дней мы одолели с ней всю русскую азбуку , могли уже свободно читать и "папа", и "мама", и "Саша", и "Маша", и оставалась у нас невыученной одна только, самая последняя буква - "я". И тут вот, на этой последней букве, мы вдруг с Иринушкой и споткнулись .

Я, как всегда, показал ей букву, дал ей ее рассмотреть и сказал:
- А это вот, Иринушка, буква "я".
Иринушка с удивлением на меня посмотрела и говорит:
- Ты?
- Почему "ты"? Что за "ты"? Я же сказал тебе: это буква "я"!
- Буква ты?
- Да не "ты", а "я"!
Она еще больше удивилась и говорит:
- Я и говорю: ты.
- Да не я, а буква "я"!
- Не ты, а буква ты?
- Ох, Иринушка, Иринушка! Неужели ты не понимаешь, что это не я, а что это
буква так называется: "я"?
- Нет, - говорит, - почему не понимаю? Я понимаю.
- Что ты понимаешь?
- Это не ты, а это буква так называется: "ты".
Фу! Ну в самом деле ! Как же ей объяснить, что я - это не я, ты - не ты, она - не она и что вообще "я" - это только буква. " Ладно , - решил я. - Забудем о ней. Начнем следующий урок с чтения. Может быть, так лучше будет".

И на другой день, когда Иринушка, веселая после игры, пришла на урок, я посадил ее за букварь , открыл первую страницу и сказал:
- Почитайте мне что-нибудь.
И она прочла:
- Тыкову дали тыблоко.
От удивления я даже на стуле подскочил :
- Что такое? Какому Тыкову? Какое тыблоко? Что еще за тыблоко?
Посмотрел в букварь, а там написано:
" Якову дали яблоко".
Вам смешно? Я тоже, конечно, посмеялся. А потом говорю:
- Яблоко, Иринушка! Яблоко, а не тыблоко!
Она удивилась и говорит:
- Яблоко? Так значит, это буква "я"?
Я уже хотел сказать: "Ну конечно, "я"! А потом подумал:
"Нет! Если я скажу "я" - значит - опять
пошло-поехало . И я сказал:
- Да, правильно. Это буква "ты".
Конечно, не очень хорошо говорить неправду . Даже очень нехорошо говорить неправду. Но что же поделаешь! Если бы я сказал "я", а не "ты", кто знает, чем бы все это кончилось. И, может быть, Иринушка так всю жизнь и говорила бы - вместо "яблоко" - тыблоко, вместо " ярмарка " - тырмарка, вместо " якорь " - тыкорь и вместо "язык" - тызык.

А Иринушка, выросла уже большая , выговаривает все буквы правильно, и пишет мне письма без одной ошибки.

Вопросы к тексту

Узнаёте эти слова? Какое слово на самом деле существует?
Тыблоко, тыкарь, тыма, тыква, тызык, тыкорь

Две лягушки

Л. Пантелеев
Жили-были две лягушки . Были они подруги и жили в одной канаве . Но только одна из них была настоящая лесная лягушка - храбрая , сильная веселая, а другая - трусиха , лентяйка , соня .

И вот однажды ночью пошли они погулять. Идут по лесной дороге и вдруг видят - стоит дом. А около дома погреб . И из этого погреба очень вкусно пахнет . Вот забрались они поскорей в погреб, стали там бегать и прыгать. Прыгали, прыгали и нечаянно свалились в горшок со сметаной . И стали тонуть .

А тонуть им, конечно, не хочется. Тогда они стали барахтаться , стали плавать. Но у этого глиняного горшка были очень высокие скользкие стенки. И лягушкам оттуда никак не выбраться . Та лягушка, что была лентяйкой, поплавала немножко и думает: "Все равно мне отсюда не вылезти. Что ж я буду напрасно барахтаться. Лучше я сразу утону". Подумала она так, перестала барахтаться - и утонула.

А вторая лягушка - та была не такая. Та думает: "Нет, утонуть я всегда успею . А лучше я еще побарахтаюсь, еще поплаваю. Кто его знает , может быть, у меня что-нибудь и выйдет ".

И вдруг - что такое ? Вдруг чувствует наша лягушка, что под ногами у нее уже не сметана, а что-то твердое , вроде земли . Удивилась лягушка, посмотрела и видит: никакой сметаны в горшке уже нет, а стоит она на масле . "Что такое? - думает лягушка. - Откуда здесь взялось масло?" Удивилась она, а потом догадалась : ведь это она сама лапками своими из жидкой сметаны твердое масло сбила . "Ну вот, - думает лягушка, - значит, я хорошо сделала , что сразу не утонула". Подумала она так, выпрыгнула из горшка, отдохнула и поскакала к себе домой - в лес.

А вторая лягушка осталась лежать в горшке. И никогда она, больше не прыгала, и никогда не квакала . Ну что ж . Если говорить правду , так сама ты, лягушка, и виновата . Не падай духом! Не умирай раньше смерти ...

Вопросы к тексту

Чему учит нас эта сказка-басня? Выбери правильный ответ.

упорство
честность
ответственность
Какие ещё хорошие качества ты знаешь? Назови их по-русски.

Как ты думаешь, каким качествами обладаешь ты?

Как поросёнок говорить научился

Л. Пантелеев

Один раз я видел, как одна совсем маленькая девочка учила поросёнка говорить. Поросёнок ей попался очень умный и послушный , но почему-то говорить по-человечески он ни за что не хотел. И девочка как ни старалась - ничего у неё не выходило .

Она ему, я помню, говорит:
- Поросёночек, скажи: "мама"!
А он ей в ответ:
- Хрю-хрю.
Она ему:
-Поросёночек, скажи: "папа"!
А он ей:
- Хрю-хрю!
Она:
- Скажи: "дерево"!
А он:
- Хрю-хрю.
- Скажи: "цветочек"!
А он:
- Хрю-хрю.
- Скажи: "здравствуйте"!
А он:
- Хрю-хрю.
- Скажи: "до свидания!"
А он:
- Хрю-хрю.

Я смотрел-смотрел, слушал-слушал, мне стало жалко и поросёнка и девочку.
Я говорю:
- Знаешь что, ты бы ему всё-таки что-нибудь попроще велела сказать.
Он ещё маленький, ему трудно такие слова произносить .
Она говорит:
- А что же попроще? Какое слово?
- Ну, попроси его, например, сказать: "хрю-хрю".

Девочка немножко подумала и говорит:
- Поросёночек, скажи, пожалуйста: "хрю-хрю"!
Поросёнок на неё посмотрел и говорит:
- Хрю-хрю!
Девочка удивилась, обрадовалась, в ладоши захлопала .
- Ну вот, - говорит, - наконец-то! Научился!

А ты знаешь, как говорят звери?

Соедини правильные ответы.
"хрю-хрю" говорит лягушка
"мяу-мяу" говорит корова
"гав-гав" говорит кошка
"му-му" говорит поросёнок
"кря-кря" говорит собака
"ква-ква" говорит утка

Колобок

Жил-был старик со старухою. Просит старик:

-- Испеки, старуха, колобок.
-- Из чего печь-то? Муки нету.
-- Э-эх , старуха! По коробу поскреби,
по сусеку помети;
авось и муки наберётся.
Взяла старуха крылышко, по коробу поскребла, по сусеку помела, и набралось муки пригоршни с две. Замесила на сметане, изжарила в масле и положила на окошко постудить.

Колобок полежал-полежал, да вдруг и покатился -- с окна на лавку, с лавки на пол, по полу да к дверям, перепрыгнул через порог в сени, из сеней на крыльцо, с крыльца на двор, со двора за ворота, дальше и дальше.

Катится, катится колобок по дороге, а навстречу ему заяц:

-- Колобок, колобок! Я тебя съем!

-- Не ешь меня, косой зайчик! Я тебе песенку спою,-- сказал колобок и запел:
Я колобок, колобок
По коробу скребён,
По сусеку метён,
На сметане мешон,
Да в масле пряжон,
На окошке стужон;

Я от дедушки ушёл,
Я от бабушки ушёл,
И от тебя, зайца, и не хитро уйти!

И покатился себе дальше; только заяц его и видел!.

Катится колобок, а навстречу ему волк:

-- Колобок, колобок! Я тебя съем!

-- Не ешь меня, серый волк! Я тебе песенку спою! И запел:
Я колобок, колобок
По коробу скребён,
По сусеку метён,
На сметане мешон,
Да в масле пряжон,
На окошке стужон;

Я от дедушки ушёл,
Я от бабушки ушёл,
Я от зайца ушёл,
От тебя, волка, не хитро уйти!

И покатился себе дальше; только волк его и видел!..

Катится колобок, а навстречу ему медведь:

-- Колобок, колобок! Я тебя съем.
-- Где тебе, косолапому, съесть меня! И запел:

Я колобок, колобок
По коробу скребён,
По сусеку метён,
На сметане мешон,
Да в масле пряжон,
На окошке стужон;

Я от дедушки ушёл,
Я от бабушки ушёл,
Я от зайца ушёл,
Я от волка ушёл,
От тебя, медведь, и подавно уйду!

И опять укатился; только медведь его и видел!..

Катится, катится колобок, а навстречу ему лиса:

-- Здравствуй, колобок! Какой ты хорошенький! А колобок запел:

Я колобок, колобок
По коробу скребён,
По сусеку метён,
На сметане мешон,
Да в масле пряжон,
На окошке стужон;

Я от дедушки ушёл,
Я от бабушки ушёл,
Я от зайца ушёл,
Я от волка ушёл,
От медведя ушёл,
От тебя, лиса, и подавно уйду!

-- Какая славная песенка! -- сказала лиса. -- Но ведь я, колобок, стара стала, плохо слышу; сядь-ка на мою мордочку, да пропой ещё разок погромче.

Колобок вскочил лисе на мордочку и запел ту же песню.

-- Какая хорошая песенка, колобок! Славная песенка, еще бы послушала! Сядь-ка на мой язычок да пропой в последний разок, - сказала лиса и высунула свой язык.

Колобок сдуру прыг ей на язык, а лиса -ам его! - и съела.

Курочка ряба

Жили были дед да баба,
И была у них курочка ряба.
Снесла курочка яичко:
Яичко не простое,
Золотое.
Дед бил, бил -
Не разбил;
Баба била, била -
Не разбила;
Мышка бежала,
Хвостиком махнула:
Яичко упало И разбилось.

Дед и баба плачут;
Курочка кудахчет:
"Не плачь, дед, не плачь, баба.
Я снесу вам яичко другое,
Не золотое - простое".

Маша и медведь

Жили-были дедушка да бабушка. Была у них внучка Машенька.
Собрались раз подружки в лес - по грибы да по ягоды. Пришли звать с собой и Машеньку.

-- Дедушка, бабушка, - говорит Машенька, - отпустите меня в лес с подружками!
Дедушка с бабушкой говорят:
-- Иди, только смотри от подружек не отставай - не то заблудишься.

Пришли девушки в лес, стали собирать грибы да ягоды. Вот Машенька - деревце за деревце, кустик за кустик - и ушла далеко-далеко от подружек.

Стала она аукаться, стала их звать. А подружки не слышат, не отзываются.

Ходила, ходила Машенька по лесу - совсем заблудилась.

Пришла она в самую глушь, в самую чащу. Видит-стоит избушка. Постучала Машенька в дверь - не отвечают. Толкнула она дверь, дверь и открылась.
Вошла Машенька в избушку, села у окна на лавочку. Села и думает:

"Кто же здесь живёт? Почему никого не видно?.."

А в той избушке жил большой медведь. Только его тогда дома не было: он по лесу ходил. Вернулся вечером медведь, увидел Машеньку, обрадовался.

-- Ага, - говорит, - теперь не отпущу тебя! Будешь у меня жить. Будешь печку топить, будешь кашу варить, меня кашей кормить.

Потужила Маша, погоревала, да ничего не поделаешь.

Стала она жить у медведя в избушке.
Медведь на целый день уйдёт в лес, а Машеньке наказывает никуда без него из избушки не выходить.
-- А если уйдёшь, - говорит, - всё равно поймаю и тогда уж съем!
Стала Машенька думать, как ей от медведя убежать. Кругом лес, в какую сторону идти - не знает, спросить не у кого...
Думала она, думала и придумала.
Приходит раз медведь из лесу, а Машенька и говорит ему:
-- Медведь, медведь, отпусти меня на денёк в деревню: я бабушке да дедушке гостинцев снесу.
-- Нет, - говорит медведь, - ты в лесу заблудишься. Давай гостинцы, я их сам отнесу!
А Машеньке того и надо!
Напекла она пирожков, достала большой-пребольшой короб и говорит медведю:
-- Вот, смотри: я в этот короб положу пирожки, а ты отнеси их дедушке да бабушке. Да помни: короб по дороге не открывай, пирожки не вынимай. Я на дубок влезу, за тобой следить буду!

-- Ладно, - отвечает медведь, - давай короб! Машенька говорит:
-- Выйди на крылечко, посмотри, не идёт ли дождик! Только медведь вышел на крылечко, Машенька сейчас же залезла в короб, а на голову себе блюдо с пирожками поставила.

Вернулся медведь, видит - короб готов. Взвалил он короб на спину и пошёл в деревню.

Идёт медведь между ёлками, бредёт медведь между берёзками, в овражки спускается, на пригорки поднимается. Шёл-шёл, устал и говорит:

Сяду на пенёк,
Съем пирожок!

А Машенька из короба:

Вижу, вижу!
Не садись на пенёк,
Не ешь пирожок!
Неси бабушке,
Неси дедушке!
-- Ишь какая глазастая, - говорит медведь, - всё видит! Поднял он короб и пошёл дальше. Шёл-шёл, шёл-шёл, остановился, сел и говорит:

Сяду на пенёк,
Съем пирожок!

А Машенька из короба опять:

Вижу, вижу!
Не садись на пенёк,
Не ешь пирожок!
Неси бабушке,
Неси дедушке!

Удивился медведь:
-- Вот какая хитрая! Высоко сидит, далеко глядит! Встал и пошёл скорее.

Пришёл в деревню, нашёл дом, где дедушка с бабушкой жили, и давай изо всех сил стучать в ворота:
-- Тук-тук-тук! Отпирайте, открывайте! Я вам от Машеньки гостинцев принёс.
А собаки почуяли медведя и бросились на него. Со всех дворов бегут, лают.
Испугался медведь, поставил короб у ворот и пустился в лес без оглядки.
Вышли тут дедушка да бабушка к воротам. Видят- короб стоит.
-- Что это в коробе? - говорит бабушка.
А дедушка поднял крышку, смотрит и глазам своим не верит: в коробе Машенька сидит - живёхонька и здоровёхонька.
Обрадовались дедушка да бабушка. Стали Машеньку обнимать, целовать, умницей называть.

Морозко

Жили-были дед и баба. У деда была дочка, и у бабы была дочка. Трудно с мачехой жить! Падчерица и скотину поила-кормила, дрова и воду в избу носила, печь топила, избу мела... Ничем старухе не угодишь - всё не так.

Вот мачеха придумала падчерицу со свету сжить.
- Вези, вези её, старик, - говорит мужу, - куда хочешь, чтобы мои глаза её не видали! Вези её в лес, на трескучий мороз.

Старик затужил, заплакал, однако делать нечего. Повёз бездомную в лес, свалил в сугроб под большую ель и уехал.

Девушка сидит под елью, дрожит, озноб её пробирает. Вдруг слышит - невдалеке Морозко по ёлкам потрескивает, с ёлки на ёлку поскакивает, пощёлкивает. Очутился на той ели, под которой девица сидит, и сверху её спрашивает:
- Тепло ли тебе, девица?
Она чуть дух переводит:
- Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.
Морозко стал ниже спускаться, сильнее потрескивает, пощёлкивает:
- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
Она чуть дух переводит:
- Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.

Морозко еще ниже спустился, пуще затрещал, сильнее защёлкал:
- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? Тепло ли тебе, лапушка?
Девица окостеневать стала, чуть-чуть языком шевелит:
- Ой, тепло, голубчик Морозушко!
Тут Морозко сжалился над девицей; окутал её тёплыми шубами, отогрел пуховыми одеялами.

А мачеха по ней поминки справляет, печёт блины и кричит мужу:
- Ступай, старый хрыч, вези свою дочь хоронить!

Поехал старик в лес, доезжает до того места, - под большою елью сидит его дочь, весёлая, румяная, в соболиной шубе, вся в золоте-серебре, а около - короб с богатыми подарками.
Старик обрадовался, положил все добро в сани, посадил дочь, повез домой.

А дома старуха печёт блины, а собачка под столом:
- Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину замуж не берут.

Заскрипели ворота, отворилась дверь, в избу идёт падчерица - в злате-серебре, так и сияет. А за ней несут короб высокий, тяжёлый. Старуха глянула - и говорит:
- Запрягай, старый хрыч, другую лошадь! Вези, вези мою дочь в лес на то же место...

Старик посадил старухину дочь в сани, повёз её в лес на то же место, вывалил в сугроб под высокой елью и уехал.

Старухина дочь сидит, зубами стучит. А Морозко по лесу потрескивает, с ёлки на ёлку поскакивает, пощёлкивает, на старухину дочь поглядывает:
- Тепло ли тебе, девица?
А она ему:
- Ой, студёно! Не скрипи, не трещи, Морозко...
Морозко стал ниже спускаться, пуще потрескивать, пощелкивать:
- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
- Ой, руки, ноги отмёрзли! Уйди, Морозко...
Еще ниже спустился Морозко, сильнее приударил, затрещал, защелкал:
- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
- Ой, совсем застудил! Сгинь, пропади, проклятый Морозко!
Рассердился Морозко да так хватил, что старухина дочь окостенела.

Чуть свет старуха посылает мужа:
- Запрягай скорее, старый хрыч, поезжай за дочерью, привези её в злате-серебре...

Старик уехал. А собачка под столом:
- Тяв, тяв! Старикову дочь женихи возьмут, а старухиной дочери в мешке косточки везут.

Заскрипели ворота, старуха кинулась встречать дочь. Рогожу отвернула, а дочь лежит в санях мёртвая. Заголосила старуха, да поздно.

Репка

Посадил дед репку и говорит: "Расти, расти, репка".
Выросла репка большая-пребольшая.
Стал дед репку из земли тащить:
тянет-потянет,
вытянуть не может!

Позвал дед на помощь бабку:
бабка за дедку,
дедка за репку -
тянут-потянут,
вытянуть не могут!

Позвала бабка внучку:
внучка за бабку,
бабка за дедку,
дедка за репку -
тянут-потянут,
вытянуть не могут!

Кликнула внучка Жучку:
Жучка за внучку,
внучка за бабку,
бабка за дедку,
дедка за репку -
тянут-потянут,
вытянуть не могут!

Кликнула Жучка кошку Машку:
кошка за Жучку,
Жучка за внучку,
внучка за бабку,
бабка за дедку,
дедка за репку -
тянут-потянут,
вытянуть не могут!

Кликнула кошка мышку:
мышка за кошку,
кошка за Жучку,
Жучка за внучку,
внучка за бабку,
бабка за дедку,
дедка за репку -
тянут-потянут,
вытянули репку!

Теремок

Стоит в поле теремок.
Бежит мимо мышка-норушка. Увидела теремок,
Остановилась и спрашивает:
--Терем-теремок! Кто в тереме живёт?
Никто не отзывается.
Вошла мышка в теремок и стала в нём жить.
Прискакала к теремку лягушка-квакушка и спрашивает:
--Терем-теремок! Кто в тереме живёт?
--Я, мышка-норушка! А ты кто?
--А я лягушка-квакушка.
--Иди ко мне жить!
Лягушка прыгнула в теремок. Стали они вдвоём жить.
Бежит мимо зайчик-побегайчик. Остановился и спрашивает:
--Терем-теремок! Кто в тереме живёт?
--Я, мышка-норушка!
--Я, лягушка-квакушка! А ты кто?
--А я зайчик-побегайчик.
--Иди к нам жить!
Заяц скок в теремок! Стали они втроём жить.
Идёт лисичка-сестричка. Постучала в окошко и спрашивает:
--Терем-теремок! Кто в тереме живёт?
--Я, мышка-норушка.
--Я, лягушка-квакушка.
--Я, зайчик-побегайчик. А ты кто?
--А, я лисичка-сестричка.
-Иди к нам жить!
Забралась лисичка в теремок. Стали они вчетвером жить.
Прибежал волчок-серый бочок, заглянул в дверь и спрашивает:
--Терем-теремок! Кто в тереме живёт?
--Я, мышка-норушка.
--Я, лягушка-квакушка.
--Я, зайчик-побегайчик.
--Я, лисичка-сестричка. А ты кто?
--А я волчок-серый бочок.
--Иди к нам жить!
Волк и влез в теремок. Стали они впятером жить.
Вот они все в теремке живут, песни поют.
Вдруг идёт мимо медведь косолапый. Увидел медведь теремок,
Услыхал песни, остановился и заревел во всю мочь:
--Терем-теремок! Кто в тереме живёт?
--Я, мышка-норушка.
--Я, лягушка-квакушка.
--Я, зайчик-побегайчик.
--Я, лисичка-сестричка.
--Я, волчок-серый бочок. А ты кто?
--А я медведь косолапый.
--Иди к нам жить!
Медведь и полез в теремок.
Лез-лез, лез-лез - никак не мог влезть и говорит:
--Я лучше у вас на крыше буду жить.
--Да ты нас раздавишь!
--Нет, не раздавлю.
--Ну так влезай!

Влез медведь на крышу и только уселся - трах! - раздавил теремок.
Затрещал теремок, упал на бок и весь развалился. Еле-еле успели из него выскочить: мышка-норушка, лисичка-сестричка, волчок-серый бочок - все целы и невредимы.
Принялись они брёвна носить, доски пилить - новый теремок строить.
Лучше прежнего выстроили!

Трус

Л. Пантелеев

Дело было в Крыму. Один приезжий мальчик пошел на море ловить удочкой рыбу. А там был очень высокий, крутой скользкий берег. Мальчик начал спускаться , потом посмотрел вниз, увидел под собой огромные острые камни и испугался . Остановился и с места не может сдвинуться . Ни назад ни вниз.
А внизу, в море, в это время колхозник-рыбак ловил рыбу. И с ним в лодке была девочка, его дочка. Она все видела и поняла, что мальчик трусит . Она стала смеяться и показывать на него пальцем. Мальчику было стыдно , но он ничего не мог с собой сделать. Он только стал притворяться , будто сидит просто так и будто ему очень жарко.

Вдруг подул ветер, вырвал у мальчика из рук удочку и бросил ее вниз. Мальчику было жаль удочки, он попробовал ползти вниз, но опять у него ничего не вышло .

А девочка все это видела. Она сказала отцу, тот посмотрел наверх и что-то сказал ей. Вдруг девочка спрыгнула в воду и зашагала к берегу. Взяла удочку и пошла обратно к лодке.

Мальчик так рассердился , что забыл все на свете и покатился вниз. - Эй! Отдавай! Это моя удочка! - закричал он и схватил девочку за руку.
- На, возьми, пожалуйста, - сказала девочка. - Мне твоя удочка не нужна. Я нарочно ее взяла, чтобы ты слез вниз.
Мальчик удивился и говорит:
- А ты почем знала, что я слезу?
- А это мне папа сказал. Он говорит: если трус, то, наверно, и жадина.

ТРИ ПОРОСЁНКА

С.Михалков

В одном большом лесу жили три поросёнка, три брата: Ниф-Ниф, Нуф-Нуф и Наф-Наф. Всё лето они гуляли и играли. Но скоро наступила осень, и стало холодно...
Пора нам подумать о зиме, - сказал НафНаф братьям однажды утром. - Давайте построим дом и будем вместе жить под одной тёплой крышей.
Но Ниф-Ниф и Нуф-Нуф не хотели работать.
Успеем. До зимы ещё далеко, - сказали они. - Когда нам будет нужно, мы сами построим дом.
Ну, как хотите. Я буду один строить себе дом, - сказал Наф-Наф. - Я не буду вас ждать.
Прошло несколько дней. А Ниф-Ниф и НуфНуф продолжали бездельничать.
Сегодня мы ещё погуляем, - говорили они, - а завтра начнём строить дом.
Но и на следующий день они говорили то же самое. И только когда появился первый снег, ленивые братья начали работать.
Ниф-Ниф построил себе дом из соломы. Нуф-Нуф сначала, как и брат, тоже хотел построить .себе дом из соломы, но потом решил, что в таком доме зимой будет очень холодно. Дом будет теплее, если его построить из веток.
Так он и сделал. К вечеру его дом был готов. Нуф-Нуф был очень рад, что быстро закончил это скучное и неинтересное дело. Он положил последнюю ветку и весело запел:
У меня хороший дом,
Новый дом, прочный дом,
Мне не страшен дождь и гром,
Дождь и гром, дождь и гром.
Скоро в гости к Нуф-нуфу пришёл Ниф-Ниф.
Наконец и твой дом готов, - сказал он брату. - Теперь мы свободны и можем делать всё, что хотим!
Давай пойдём к Наф-Нафу и посмотрим, какой он себе построил дом! - сказал Нуф-Нуф. -Давно мы его не видели!
А Наф-Наф уже несколько дне строил себе дом и не из соломы и веток, а из камни. В таком прочном доме ему не будет страшен ни ветер, ни дождь, ни мороз.
Что ты строишь? - закричали Ниф-Ниф и Нуф-Нуф, когда увидели, какой дом строит Наф-Наф. - Что это: дом для поросёнка или крепость?
Дом для поросёнка должен быть крепостью! - ответил Наф-Наф.
Ты собираешься с кем-нибудь воевать? - весело спросил Ниф-Ниф.
Наф-Наф- ничего не ответил глупому поросёнку, он продолжал работать и петь свою любимую песенку-
Я, конечно, всех умней,
Всех умней, всех умней.
Дом построил из камней,
Из камней, из камней.
Никакой на свете зверь,
Хитрый зверь, страшный зверь,
Не откроет эту дверь,
Эту дверь, эту дверь!
Это о каком звере он поёт? - спросил Ниф-Ниф у Нуф-нуфа.
Это я о волке ответил Наф-Наф.
— Какие могут здесь быть волки? — сказал Ниф-Ниф.
— Никаких волков нет! — добавил Нуф-Нуф. Они хотели посмеяться над Наф-Нафом, но Наф-Наф не смотрел в их сторону, у него было много работы.
— Пойдём, Нуф_НУф, сказал Ниф-Ниф. Нам здесь нечего делать!
И два брата пошли гулять. По дороге они пели и танцевали и так Шумели, что разбудили волка, под деревом.
— Кто Шумит в лесу и не даёт мне спать? - сказал злой и голодный волк и побежал туда, где были поросята
— Какой здесь может быть волк! — говорил в это время Ниф-Ниф, который видел волка только на картинке.
И братья засмеялись и запели новую песенку:
Нам не страшен серый волк,
Серый волк, серый 'волк.
Где ты ходишь, глупый волк,
Стары волк, страшный волк?
И вдруг они увидели настоящего живого волка! Он стоял за большим деревом. У него были злые глаза и страшные большие зубы. Сначала поросята не могли даже двигаться от страха. Потом они пришли в себя и побежали в разные стороны. Никогда они не бегали так быстро.
Ниф-Ниф первый добежал до своего дома и быстро закрыл дверь.
Открой сейчас же дверь! - закричал волк.
Нет, не открою, - ответил Ниф-Ниф.
Открой дверь, или я сейчас дуну, и твой дом разлетится.
Но Ниф-Ниф от страха уже ничего не мог ответить.
Тогда волк начал дуть: "Ф-ф-у-у!"
Волк дунул три раза, и дом разлетелся. Ниф-Ниф побежал к дому Нуф-Нуфа. Через минуту он уже был у своего брата. Как только братья закрыли дверь, они услышали голос волка:
Очень хорошо! Сегодня на ужин у меня будет два поросёнка.
Но волк очень устал. Он подумал немного и решил обмануть поросят.
Я передумал, - сказал он громко, чтобы его услышали в доме. - Я не буду есть этих поросят, они очень худые. Лучше я пойду домой.
Ты слышал? - спросил Ниф-Ниф у Нуф-Нуфа. - Он не будет нас есть. Мы очень худые.
Это хорошо, - ответил Нуф-Нуф.
Братья очень обрадовались и опять запели свою весёлую песенку. А волк и не думал уходить. Он отошёл в сторону. Ему было очень смешно, потому что он так легко обманул поросят. Потом волк надел шкуру овечки, подошёл к дому и постучал: тук-тук. Ниф-Ниф и Нуф-Нуф очень испугались.
Кто там? - спросили они.
Это я, бедная маленькая овечка, - тонким голосом ответил волк. - Пустите меня переночевать
Пустить? - спросил брата добрый Ниф-Ниф.
- Овечка не волк, овечку можно пустить! - согласился Нуф-Нуф.
Но, когда поросята открыли дверь, они увидели не овечку, а злого волка. Братья быстро закрыли дверь, чтобы страшный зверь не мог войти в дом.
Волк очень рассердился, потому что не смог обмануть маленьких поросят.
- Ну, подождите! Сейчас от этого дома ничего не останется! - закричал волк.
И он начал дуть: "Ф-ф-у-у!"
Волк дунул пять раз, и дом Нуф-Нуфа разлетелся.
Ниф-Ниф и Нуф-Нуф побежали к дому Наф-Нафа. Волк за ними. Через несколько минут Ниф-Ниф и Нуф-Нуф были дома у Наф-Нафа. Наф-Наф сразу понял, что случилось. Но он ничего не боялся в своём каменном доме. Он быстро закрыл дверь, сел на стул и запел свою песенку:
Никакой на свете зверь,
Хитрый зверь, страшный зверь,
Не откроет эту дверь,
Эту дверь, эту дверь!
В это время волк подбежал к дому Наф-Нафа и постучал: тук-тук.
Кто стучит? -спокойно спросил Наф-Наф.
Открывай без разговоров! - закричал волк.
И не подумаю, - ответи Наф-Наф.
Тогда волк начал дуть.
Долго дул волк, но дом стоял; как крепость.
"Что же делать?" - подумал волк. Он поднял голову и увидел большую трубу на крыше.
- А! Вот через эту трубу я залезу в дом, - обрадовался волк.
Он осторожно поднялся на крышу и начал спускаться по трубе вниз.
Ниф-Ниф, Нуф-Нуф и Наф-Наф сначала услышали странный шум. А когда на крышку котла, в котором кипела вода, стала падать сажа, умный Наф-Наф сразу понял, что надо делать.
Он подбежал к котлу, снял крышку, и через несколько секунд волк упал прямо в кипяток.
С диким криком волк вылетел в трубу обратно на крышу й убежал в лес.
А три брата, три маленьких поросёнка, стали дружно жить под одной крышей.
Вот и всё, что мы знаем о маленьких братьях Ниф-Нифе, Нуф-Нуфе и Наф-Нафе.

ЗОЛУШКА

Ш.Перро

У одного богатого человека умерла жена, и он женился второй раз на злой и бессердечной женщине. У второй жены было две дочери, такие же злые, как их мать. А у мужа тоже была дочь - спокойная, добрая и ласковая девушка.
Это девушка делала в доме самую грязную и тяжёлую роботу. С утра до вечера она не знала отдыха. Девушка убирала комнаты, работала в сад, мыла и чистила посуду. А вечера, когда робота была закончена, она пряталась в угол у камина и сидела там на ящике с золой. Поэтому сёстры, а за ними м вес в доме стали называть её Золушкой.

Мачеха и её две дочери целый день ничего не делали. Они лежали в своих постелях до тех пор, пока солнце не поднималось высоко, потом лениво пили чай, долго стояли перед зеркалом, выбирали себе самые модные и красивые платья и шли гулять.

Однажды сын короля решил устроить большой праздник. Он пригласит на бал самых богатых гостей. Сёстры Золушки тоже получила приглашение. Они очень обрадовались и сейчас же начали выбирать платья и придумывать, как удивить гостей и понравиться принцу.

За неделю до бала у Золушки работы стало больше, чем всегда. Она гладила сёстрам платья, пришивали цветы. Сёстры ежеминутно спрашивали Золушку, какой выбрать пояс, ленту. Они знали, что Золушка лучше понимает, что красиво и что некрасиво.

И вот наступил долгожданный день. Мачеха и сёстры уехали. Золушка смотрела им вслед до тех пор, пока их карета не исчезла. Потом она закрыла лицо руками и заплакала.
В это время в гости к Золушке пришла её тётя. Она увидела, что девушка сильно расстроена, и спросила, что с ней случилось. Но Золушка так плакала, что не смогла ответить.
- Тебе хотелось бы поехать на бал? - спросила тётя.
Она была волшебницей и слышала не только то, что говорят, но и то,что думают.
- Да, - ответила Золушка.
- Если ты будешь умницей, я помогу тебе. Но прежде, чем поехать во дворец на бал, сбегай в сад и принеси мне оттуда большую тыкву.
Золушка побежала в сад и принесла самую большую тыкву. Волшебница дотронулась до тыквы волшебной палочкой, и тыква за минуту превратилась в большую карету. Из мышей волшебница сделала красивых лошадей, а из толстой крысы - великолепного кучера.
Как только всё было готово, тётя дотронулась до платья Золушки волшебной палочкой, и старое грязное платье стало удивительно красивым. Потом она подарила девушке хрустальные туфельки.

Перед тем как уехать, волшебница cтрого приказала Золушке вернуться домой до того, как часы начнут бить двенадцать.
- Если ты опоздаешь хоть на минут, - сказала она, - твоя карета снова будет тыквой, лошади -мышами, кучер - крысой, а платье - старым и грязным.
-Не беспокойся, я не опоздаю! - ответила Золушка и поехала во дворец.
Принцу сразу же сказали, что во дворец приехала прекрасная, никому не известная принцесса. Принц сам вышел встретить её.
Как только Золушка вошла в лес, гости перестали танцевать, музыканты перестали играть. Вес только смотрела на её и говорили друг другу: "Какая красавица!"
В течение всего вечера принц не отходил от Золушки. Девушке было так весело, что она забыла обо всём, что говорила ей тётя перед отъездом. Она танцевала до тех пор, пока часы не начали бить двенадцать.
Золушка убежала из дворца, но она так спешила, что потеряла свою хрустальную туфельку. Принц поднял её и отнёс во дворец.
Сразу после двенадцати часов карета стала опять тыквой, лошади - мышами, кучер - крысой, а красивое платье - старым и грязным. У Золушки только и осталась одна маленькая хрустальная туфелька.

С тех пор как Золушка побывала на балу, прошло несколько дней. Дома только и говорили о бале. Сёстры рассказывали Золушке о неизвестной принцессе, которая убежала сразу после двенадцати часов.
- Она так спешила, что даже потеряла хрустальную туфельку, - сказала старшая сестра.
- А принц поднял её и до конца бала держал в руках, - сказала младшая.
- Наверное, он влюблен в эту красавицу, которая теряет туфельки на балах, - добавила мачеха.
И это была правда. Через три дня после бала принц объявил всем, что девушка, которой хрустальная туфелька будет впору, станет его женой.
Сначала туфельку стали мерить принцессы, потом придворные дамы, но всё было напрасно, туфелька была слишком мала.

Наконец очередь дошла и до сестёр Золушки. Но и они не смогли надеть маленькую туфельку. Тогда Золушка попросила дать примерить туфельку и без труда надела её. Никто не мог от удивления произнести и слова. Но все ещё больше удивились, когда Золушка достала вторую такую же туфелька и надела её на другую ногу.
Золушку отвезла во дворец к принцу. А через несколько дней Золушка и принц поженились.

Одиннадцать слонов

А. Аверченко

Схватив меня за руку, Стряпухин быстро спросил:

— В котором ухе звенит? Ну! Ну! Скорее!!

— У кого звенит в ухе? — удивился я.

— Да у меня! Ах, ты, Господи! У меня же!!… Скорее! Говори! Я прислушался.

— В котором? Что-то я не слышу… А ты сам разве не можешь разобрать?

— Да ты угадай, понимаешь? Угадай! Какой бестолковый!…

— Да угадать-то не трудно, — согласился я. — Если бы ушей было много — ну, тогда другое дело… А то два уха — это пустяки. Левое, что ли?

— Верно, молодец!

Я самодовольно улыбнулся.

— Еще бы! Я могу это — и вообще… многое другое… А зачем тебе нужно было, чтобы я угадал?

— А как же! Такая примета есть… Я что-то задумал. Если ты угадал — значит, исполнится.

— А что ты задумал?

— Нельзя сказать. Если скажу — оно не исполнится.

— Откуда ты знаешь?

— Такая примета есть.

— Ну, тогда прощай, — проворчал я, немного обиженный. — Пойду домой.

— Уже уходишь? Да который теперь час?

— Не могу сказать, — упрямо ухмыльнулся я.

— Почему?

— Такая примета есть.

Его лицо выразило беспокойство.

— Неужели есть такая примета?

— Еще бы… Самая верная. Несчастье приносить.

— А ты знаешь, я ведь часто отвечал на вопросы: «который час?»

— Ну, вот, — улыбнулся я зловеще. — И пеняй сам на себя. Обязательно это к худу. Он призадумался.

— Постой, постой… И верно ведь! Вчера у меня шапку украли в театре.

— Каракулевую? — спросил я.

— Нет, котиковую.

— Ну, тогда это ничего.

— А что?

— Примета такая есть. Пропажа котиковой шапки — в доме радость.

Он даже не спросил: в чьем доме радость — в его или воровском. Просиял.

— Я тоже с тобой выйду. Прислуга побежала за ворота — дай я тебе пальто подержу.

Я натянуть с его помощью пальто, а когда он снял с вешалки свое, я сказал:

— Ты прости, но я тебе тем же услужить не могу.

— Почему?

— Такая примета есть: если гость хозяину пальто подает — в доме умереть должны.

Стряпухин отскочил от меня и наскоро натянул в углу сам на себя пальто.

Когда мы шагали по улице, он задумчиво сказал:

— Да, приметы есть удивительные. Есть счастливые, есть несчастливые. Но на днях я узнал удивительную штуку, которая приносит счастье и застраховывает от всяких неудач.

— Это еще что?

— Слоны. Одиннадцать слонов. Нужно купить одиннадцать штук от самого большого до самого маленького и держать их в доме. Поразительная примета.

— Что ж ты, уже купил их?

— Девять штук. Двух еще нет. Самых больших. Да они дорогие, большие-то. Рублей по тридцати… Кстати, ты не можешь одолжить мне 50 рублей? Я бы завтра комплект уже имел.

— Что ты! Разве можно одалживать деньги в пятницу?! Есть такая приме…

— Да сегодня разве пятница? Нынче ведь четверг, — возразил он.

Сначала я растерялся, а потом улыбнулся с видом превосходства.

— Я знаю, что четверг. Но ведь четверг это — у нас?

— Ну да.

— А в Индии-то что теперь? Пятница!

— Пятница, — машинально подтвердил он, приоткрыв от недоумения рот.

— Ну, вот. А слоны-то ведь индийские?

— Какие слоны?

— Да которых ты собираешься покупать!

— Предположим.

— То-то и оно. Как же можно в пятницу деньги давать взаймы? Несчастье… Страшная примета есть. Он замолчал.

II.
Стряпухин исчез на долгое время. Но однажды пришел ко мне, расстроенный, с явными признаками на лице и в костюме целого ряда жизненных неудач.

— Эге, — сочувственно встретил я его. — Твои дела, вижу, не важные. Как поживаешь?

— Да, брат, плохо… У жены чахотка.

— Гнусная вещь, — согласился я. — Впрочем, вези ее на юг. Теперь это легко поправить можно.

— Да откуда же я денег-то возьму?

— А у жены-то были ведь деньги… я знаю… Несколько тысченок.

— Были да сплыли. На бирже проиграл.

— Эх, ты, Фалалей! Ну, на службе возьми аванс.

— Хватился! Со службы уволили. За биржевую игру. Вы, говорят, еще наши деньги проиграете, казенные.

— Однако! А что же твой дядя какой-то. Помнишь, ты говорил: собирался умереть и тебе дом оставить.

— Да и умер. Только не тот дядя, а другой. Вдовец с двумя детьми. Детей мне оставил…

Прямо беда!

— Так ты бы продал что-нибудь из обстановки… У тебя ведь обстановка хорошая, я помню, была… Он тоскливым взглядом посмотрел на меня.

— Продано, брат. Почти всё. Кроме слонов.

— Каких слонов? — удивился я.

— Да тех, что я, помнишь, говорил.

— А они дорогие?

— Рублей полтораста…

— Так ты бы их и пустил в оборот. Это ведь жене месяц жизни в Крыму.

Стряпухин откинулся назад и всплеснул руками.

— Что ты! Как же я могу их продать, когда они приносят счастье!

III.
Я долго прохаживался по кабинету, бормоча себе под нос всякие рассуждения.

Остановился перед Стряпухиным и сказал:

— Дурак ты, дурак, братец!

— Почему?

— Такая примета есть.

Он бледно, насильственно улыбнулся.

— Вот ты теперь уже и ругаешься. Ругаться-то легко.

— И ругаюсь! Обрати внимание: не было у тебя этих слонов — жена была здорова, деньги в банке лежали и служба была. Появились слоны, которые, ты говорил, счастье приносят — и что же!

— А ведь верно! — охнул он, побледнев. — Я совсем не обратил на это внимания… Действительно… Знаешь, тут есть какой-то секрет. Может быть, не одиннадцать слонов нужно, а какое-нибудь другое количество?

Я кивнул головой.

— Весьма возможно… И, может быть, нужно было не слонов покупать, а каких-нибудь верблюдов или зайцев.

— А в самом деле! — ахнул он, приоткрыв, по своей привычке, от изумления, рот.

— И, может быть, не покупать их, а украсть нужно было…

— Да, да!…

— … и держать не в доме, а в погребе.

Оба мы замолчали. Он поднял опущенную голову и несмело спросил:

— Ну, как ты думаешь — верблюда или зайца? Я пожал плечами.

— Конечно, верблюда.

— Почему?

— Примета такая есть.

— А сколько их надо?…

— Тридцать восемь штук.

— Ого! — с оттенком уважения в голосе, пробор мотал Стряпухин. — Вот это — число! Что ж их… покупать нужно?

— Украсть! Только украсть! И держать в погребе на бочке с огурцами. Такая примета есть.

Он внимательно разглядывал выражение лица моего, и в глазах его я прочел легкое колебание.

— Что это ты?… — робко заметил он. — Не то говоришь серьезно… не то насмехаешься надо мной.

Я горячо воскликнул:

— Что ты, что ты! Я говорю совершенно серьезно. Слоны ведь тебе не помогли, а? Одиннадцать слонов мал-мала меньше. Ведь не помогли? Так?

— Не помогли, — вздохнул он.

— Ну, вот! — Попробуем верблюдов. Тридцать восемь верблюдов! Не купим их, а стащим в магазине — это и дешевле, и практичнее. Поставим в погреб и посмотрим — не повернется ли фортуна к тебе лицом? Если всё будет, по-прежнему, плохо — верблюдов к чёрту — купим лисиц или лягушек, индийских болванчиков, крокодилов, чёрта, — дьявола лысого купим! Попробуем покупать по 17, по 33, по 60 штук, будем держать их под полом, на крыше, в печной трубе — всё испробуем, всё испытаем!! Как только тебе повезет — стоп! Вот, значит, скажем мы — это и есть настоящая примета!

— Да ты это… серьезно?

— А то как же, братец? Слоны твои провалились — нужно искать других путей. Какой-то немец профессор сделал свыше 900 комбинаций лекарства, пока не наткнулся на настоящую. У нас будет 9000 комбинаций — но ничего! Ведь он открывал только новое лекарство, а мы ищем секрет счастья… Разрешить проблему счастья — какая это великая миссия!!

— Да ведь этак всю жизнь провозишься…

— А ты что же думал? И провозишься. Он устало опустил голову.

— Боже, как всё это неопределенно… А, может быть, вся штука в том, что слонов нужно не одиннадцать, а двенадцать. Прикупить еще одного…

— Может быть! Жаль, что это не ослы. Если бы ты имел одиннадцать ослов, то двенадцатого и прикупать бы не стоило.

С видом человека, окончательно запутавшегося в сложной тине жизни, он поднял на меня глаза:

— Почему?

IV.
Уходя, он небрежно спросил, боясь выказать интерес к ответу и вызвать тем новые мои насмешки:

— Сколько, ты сказал, верблюдов?

— Тридцать восемь, — ехидно улыбнулся я. — Думаешь купить?

— Нет, не то. А вот, нужно бы запомнить цифру Тридцать восемь. Буду нынче в клубе, возьму карту лото с этой цифрой.

— Ага! Ты и этим занимаешься? Что ж, везет?

— Пока нет.

И в глазах его светилось отчаяние.

— Почему? — допрашивал я безжалостно. — На какую, например, цифру ты вчера брал карту?

— Восемьдесят шесть. Счастливое число. Мой кузен Гриша на эту цифру в лотерею корову выиграл.

— Значит, и ты выиграл?!!

— Нет, — робко прошептал он, запуганный моим криком, моими оскорблениями, моей иронией. Я схватил его за шиворот.

— Так как же ты, каналья, находишь это число счастливым?!

— Постой… Пусти! Я бы, может быть, и выиграл, а только, уходя из дому, забыл ключ и с дороги вернулся. А это считается очень нехорошо. Примета…

Рассказанную мною правдивую историю я считаю очень нравоучительной.

Тем не менее, я уверен, что среди моих читателей найдется пара-другая людей, которые запомнят цифры 38 и 86.

И подумают они:

— Что ты там себе ни говори, а мы на эти цифры возьмем карточку и сыграем в лото.

Так и быть, сообщу я для них еще одну, самую верную счастливую цифру:

Играйте на нее… Замечательная цифра. А проиграете — значит, покойника встретили или кошка дорогу перебежала.

Так вам и надо! Мне, всё равно, вас не жаль.

Рассказ о говорящей собаке

М. Лоскутов

Вообще говоря, говорящих собак на свете нет.

Так же как говорящих лошадей, леопардов, кур, носорогов. Собственно, науке известен только один такой случай, это — знаменитая говорящая собака Мабуби Олстон. Она принадлежала известному доктору Каррабелиусу, но где она находится в настоящее время, никому не известно.

История эта — истинная правда. Произошла она не так давно, в маленьком, очень далёком и захолустном городке Нижнем Таратайске, на реке Бородайке. Излишне говорить, что город Нижний Таратайск никогда до этого замечательного события не только не видал говорящих собак, но даже обыкновенными собаками, как город маленький, не изобиловал.

Было в нём ровно шесть собак, причём одна из них неполная. Она имела только три ноги и один глаз; всё остальное она растеряла за свою долгую и бурную жизнь. Но это не мешало таратайским собакам быть особенными.

Естественно, что все жители города знали всех шестерых собак наперечёт. Они даже составляли известную гордость Таратайска. Эту гордость подогревали особенно владельцы собак, люди тщеславные и самолюбивые. Поэтому и все жители считали, что таратайские собаки самые умные на свете. Все говорили: «Наши собаки». Приезжих спрашивали; «Вы ещё не видели наших собак?» Возвращаясь поздно домой, таратайцы говорили: «Это лают наши собаки» — и слушали их, точно пение соловьев.

Каждый из владельцев, в свою очередь, конечно, считал, что его собака самая умная из шести собак, и на этой почве происходили между ними всякие дрязги. Каждый находил в своей собаке особые достоинства, и каждая была по-своему хороша и мила для города.

Чёрная собака счетовода Попкова была больше всех: она могла при желании проглотить поросёнка или даже самого счетовода.

Пёс бухгалтера Ерша был необыкновенен по раскраске; весь он состоял из пятен и каких-то грязных полос и походил не то на зебру, не то на шахматную доску. На глазах у всех бухгалтер мыл его, доказывая, что эти пятна не отмываются.

Белый пудель Екатерины Фёдоровны Бломберберг был хотя не чистый пудель, а помесь с овчаркой, но всё же был почти породистый и умел делать реверанс.

Но больше всех гордился своим псом Араратом провизор аптеки, огромный, как башня, мужчина, с усами, закрученными кверху. Его всегда видели с собакой и с бамбуковой палкой в руках. — Я побью того, кто скажет, что моя собака не лучше всех, — говорил провизор. — Смотрите, она даже похожа на меня. И действительно, у них было странное сходство: собака была так же длинна, у неё были так же закручены вверх усы; ей недоставало только бамбуковой палки.

Лишь один владелец трёхногой собаки не обладал особым самолюбием в собачьем вопросе. Это был старый пенсионер Поджижиков, человек ветхий, но так же равнодушно смотревший на мир, как его древнее животное, по прозвищу Бейбулат. Единственно, чем они оба занимались, это сидели целый день на крылечке и дремали.

И вот однажды… Доктор кинологии и восточной школы дрессировки животных, заклинатель змей и зоопсихолог Отто Каррабелиус приехал в Нижний Таратайск прямо из-за границы, возвращаясь с Малайского архипелага. Никем не замеченный, он сошёл с поезда и с двумя чемоданами, ассистенткой, небольшой собакой, двумя обезьянами, попугаем и морской свиньёй, по прозвищу Элеонора, отправился в местную гостиницу «Эльдорадо».

А через день по городу были расклеены удивительные афиши:

ДОКТОР КАРРАБЕЛИУС

продемонстрирует дрессировку животных.

Прыжок в обруч.

Поднимание животными гирь.

Танец танго на зонтике.

А затем впервые в Европе и Америке покажет номера восточной школы психодрессировки животных

ГОВОРЯЩАЯ СОБАКА

Результат долгой научной подготовки и работы с животными.

Чудес нет. Буфет по удешевлённым ценам.

Когда появилась афиша о необыкновенной собаке, весь город, естественно, начал говорить об этом событии.

Мнения жителей были разнообразны.

— Это надувательство, — говорили одни.

— Собака не должна говорить. Собака обязана лаять и дом сторожить. Знаем эти индийские штуки! На что наши таратайские собаки — и то не говорят ничего.

— Нет, всё же заграничное воспитание… — робко отвечали другие.

— Конечно, дай нашим воспитание, так они бы и не так бы заговорили…

— По науке, собака не имеет права разговаривать. У неё с медицинской точки зрения не так всё устроено, — говорил провизор аптеки, размахивая бамбуковой палкой.

— Почему же! Вы забываете, как наука и техника вперёд шагнули. Вон телевидение, например… Почему же собаке не говорить? Пора. Давно бы пора обратить внимание. Это же красота! Сидит, к примеру, собака, дом сторожит. Чтобы ей лаять на вора, она ему вдруг вежливо так, басом говорит: «Ты чего тут шляешься? А то вот хозяина как кликну, так будешь хорош…»

Как передают теперь свидетели, особенное напряжение в городе началось с той поры, когда на улицах стал появляться доктор Отто Каррабелиус с собачкой. Поползли всякие слухи. Передавали, будто где-то его собака чихнула и извинилась. У кого-то она спрашивала адрес какой-то улицы.

За Отто Каррабелиусом ходила толпа, и во главе — все владельцы собак, кроме двух.

Хозяин чёрного пуделя Клондайка, местный священник Святоперекрещенский сидел дома и говорил собравшимся у него старушкам, что всё это ведёт к концу мира.

— Не ходите смотреть на эту нечисть, — говорил священник. — Вот до чего дошло при советской власти: собака говорит. Этак, того и гляди, куры танцевать станут, коровы частушки запоют! С нами крестна сила!

Один только старичок пенсионер Поджижиков сидел равнодушно на солнышке и грелся с собакой Бейбулатом. Когда ему говорили про говорящую собаку, он только зевал:

— Ну и что же, охо-хо, — говорил он, — пусть говорит на здоровье. Ничто его не прошибало!

Мальчик Витя Храбрецов, пионер, ученик и следопыт первой категории, твёрдо задался целью выяснить тайну собаки. С утра до ночи он ходил по улице за доктором Каррабелиусом и даже пропустил все занятия. Но собака почему-то молчала.

Вопрос особенно волновал Витю: если собаку можно выучить говорить по-русски, по-немецки и по-французски, то не может ли она вообще ходить в школу и готовить уроки?

В день представления зал клуба местной пожарной дружины «Красное пламя» был набит битком. В первом ряду сидели четыре владельца собак. Тут был и счетовод, и бухгалтер, и Бломберберг, и провизор с палкой.

Вышли доктор Каррабелиус во фраке и ассистентка в костюме наездницы. Быстро проделали свои номера обезьяны, попугаи и морская свинья Элеонора. Их публика пропустила мимо глаз. Доктор понял, что публику волнует собака. Видя напор толпы, он забеспокоился. Где-то треснул барьер. Наконец вышла собака.

Сначала она проделала прыжки и танго на зонтике. Потом доктор вышел вперёд и сказал:

— Товарищи, милостивый государь и милостивый государин, теперь мы продемонстрируем главный номер, как биль говари собака. Перед вами маленький млекопитающий животный Канис Фамильярис — обыкновенный домашний собака, по имени Мабуби Олстон.

— Давай! — крикнули в публике. Ряды придвинулись к сцене. Доктор немного отступил и вытер затылок.

— Ничшего необыкновенного и сверхъестественного в этом мире нет. Все ви знайт, что такой, например, обычный животный, как попугай, может говорить по-человечески голос. Собака же — самий умный животный, древний друг человека. Мои долгие опыты на основе изучения восточный наук…

Публика придвинулась ещё ближе. Все вскочили с мест и полезли на сцену. — Давай! — закричали опять в публике.

— Товарищи! — сказал доктор отступая. — Я боюсь, что при таких условиях мой собак не сможет сказать ни один слов. Здесь публика заволновалась ещё больше. Все смотрели на собаку, но ничего не было слышно.

— Он сейчас удерёт. Держите его! — кричали владельцы таратайских собак. — Она не будет говорить.

— Тише! — Дайте собаке поговорить, — спокойно пробасил кто-то. — А она на каком языке будет? — Товарищи! — сказал доктор. — Я очень плохо говориль по-русски. Но мой собак изучиль его лучше меня. Ну, я попрошу кого-нибудь на сцена.

И здесь на сцену выскочил следопыт Витя Храбрецов. — Я! Ну, как тебя звать? — спросил он у собаки. Собака взглянула на него и открыла рот.

— Олстон Мабуби, — вдруг сказала она громко. — А тебя как? Витя растерялся.

Публика ахнула и присела. Собака открывала рот и выдавливала из себя настоящие слова. Тут в зале от напора толпы треснула скамейка, и опять поднялся шум. Все слова разобрать было нельзя. Доктор поспешно откланялся и удалился со сцены, уводя собаку.

Возбуждённая публика долго не уходила. Она спорила. «Говорила!» — заявляли одни. «Ничего не говорила. Это обман зрения!» — кричали хозяева собак.

На другой день в городе появилась афиша о втором представлении с припиской: «Ввиду нервного состояния собаки просьба соблюдать абсолютный порядок. В противном случае сеанс говорения может не состояться».

Город разбился на два лагеря. Теперь только и было споров: говорила или не говорила. Даже пять местных собак бегали по городу, взволнованные общим спором.

Первая половина города теперь смотрела на них насмешливо: «Ну, вы, тоже собаки, только и толку, что реверанс…» Псы стыдливо поджимали хвосты и убегали в подворотни.

Но зато другие, наоборот, стали смотреть на собак с ещё большим уважением и даже с некоторой опаской: кто их знает, этих странных животных, о чём они думают?

Мальчишки, горячие сторонники второй партии, ходили толпой по улицам и пели сочинённую кем-то песню: Что за шум и что за драки? Кто затеял кавардак? Это враки, Это враки, Всем известно, что собаки, Таратайские собаки, Лучше всех других собак!

Только древняя трёхногая Бейбулатка и старичок Поджижиков оставались спокойны: по-прежнему они сидели на крылечке, равнодушные к общему волнению. — Ну и что же? Всё бывает, — говорил пенсионер.

Но на второе представление его всё же притащили и посадили в первом ряду. К моменту выхода собаки напряжение опять достигло предела: все боялись, чтобы сеанс не отменили. Публика напрягалась, зажав рты. Все делали друг другу строгие знаки. Затаённое дыхание иногда лишь прерывалось вздохами. Только старичок Поджижиков сидел в первом ряду и спокойно дремал, задрав голову на спинку стула.

Опять прошла морская свинья. Подошло дело к собаке. Мальчик Витя Храбрецов на цыпочках вышел на сцену. — Прошу для удостоверения научности опит выйти на сцена представителей медицинского мира, — сказал доктор.

— Ну, собачка, скажи что-нибудь мальчику. Смотри, какой мальчик. — Ничего. Мальчик как мальчик. Так себе, — вдруг сказала собака и зевнула.

Тишина разорвалась. Поднялись крики. — Бис! — кричали из задних рядов. — Мальчик как мальчик. Ну? — громко повторила собака. Сомнений быть не могло.

Гром аплодисментов потряс здание клуба.

Старичок Поджижиков проснулся. — Ну и что ж тут такого? — вдруг сказал он в наступившей тишине. — Эка невидаль. Ну-ка, Бейбулат!

И тут, как рассказывают свидетели, началось нечто совершенно необыкновенное. Из-под скамейки вдруг вылезла полуслепая Бейбулатка с белой свалявшейся шерстью и на трёх ногах приковыляла к своему хозяину. Хмуро и гордо она посмотрела одним своим глазом на собравшихся.

— Поговори с собачкой! — сказал старичок. Собака посмотрела на сцену. — А ну её к свиньям! — вдруг сказала она. — Чего мне с ней разговаривать?

Тут уже остолбенел доктор кинологии Каррабелиус. Вытаращив глаза, он смотрел на белого лохматого пса-дворняжку.

— Мы их забьём, этих сеттер-шнельклепсов? Правда? — спросил старичок Бейбулата. — Ясное дело, забьём, Сидор Поликарпович. Это нам раз плюнуть! — отвечал пёс. — Мы ещё не так сумеем разговаривать!

Но собака доктора Каррабелиуса не растерялась. — Ну, кто ещё кого забьёт! Мы посмотрим! — закричала она.

Публика опять вскочила. Одни мчались к выходу, другие лезли на сцену, третьи орали какие-то слова. Тем временем две собаки стояли друг против друга и выкрикивали друг другу разные глупости. Это продолжалось до тех пор, пока старичок не увёл свою собачку, а доктор свою.

Оставшаяся публика не могла успокоиться. Владельцы собак в первом ряду запели песню таратайцев, и её подхватили задние. Усатый провизор вскочил на сцену и принялся дирижировать своей бамбуковой палкой. Все пели хором:

Что за шум и что за драки? Кто затеял кавардак? Это враки. Это враки, Всем известно, что собаки, Таратайские собаки, Лучше всех других собак!

Потрясённый город не мог спокойно жить, спать, есть и работать. Собачья гордость Нижнего Таратайска переливала через край. Даже жители Верхнего Таратайска и Среднего Таратайска валом валили смотреть на собаку Поджижикова.

Но старичок и пёс по-прежнему мирно дремали на солнышке. Витя Храбрецов целый день носился по городу. Вечером, усталый, он возвращался домой мимо церкви Воздвиженья на Песках.

Однажды он услышал странную возню за церковной оградой. Прислонившись к ограде, он прислушался. Оттуда доносился голос священника. — Ну, Клондайк, — быстро шептал он, — ну, скажи: «Папа». Ну, стой смирно, господи благослови! Ну, скажи: «Хо-ро-ша-я по-го-да».

Все владельцы срочно обучали своих собак языку. День и ночь они муштровали их и так и этак, допытывались у старика Поджижикова насчёт его секрета.

И вот — чего не сделает человеческая гордость! Нам могут не поверить, но беспристрастная история свидетельствует об этом замечательном моменте в жизни города, когда собаки действительно начали понемногу разговаривать о том о сём.

Пять собак Нижнего Таратайска стали говорить! Это было страшно. Хозяева выводили своих собак на крыльцо, ходили взад и вперёд по улицам и перед изумлённой толпой беседовали с ними о всяких вопросах. — Хорошая погода, — говорили они собакам. — Ничего, действительно, — отвечали те, — только не мешало бы небольшому дождичку.

Мир воцарился между хозяевами пяти собак. При встречах они хитро подмигивали друг другу. Таратайские псы тоже торжествовали. Они здоровались друг с другом на улицах, кричали из-за заборов и пели песни.

Рассказывают даже, что чёрная собака счетовода Попкова как угорелая носилась по улицам и кричала: — А ну, где тут доктор Каррабелиус? Разве он ещё не уехал в Индию? За ней гонялись пожарные.

Только попу не удалось обучить свою собаку ничему. Он мучил беднягу днём и ночью, но она оставалась молчалива, как камень. С горя, говорят, поп принялся обучать своего пса музыке и математике.

А у старухи Тараканихи будто бы кошка начала вдруг разговаривать по-французски.

События начали принимать невероятный оборот. Тогда доктору Каррабелиусу посоветовали срочно покинуть город. — Это вы все наделали, — сказали ему. — Когда вы уедете, наши собаки успокоятся. У нас и без говорящих собак дел очень много. Некоторые скептики, конечно, говорили, что всё здесь — обман. Они заявляли, что тут обычный цирковой трюк под названием «чревовещание»: сам артист говорит сперва своим обычным голосом, а потом, когда собака открывает рот, он отвечает за неё другим голосом.

На этом понемногу все начали успокаиваться. Но не такой был мальчик Витя Храбрецов: он решил выяснить тайну до конца. Когда доктор уезжал, он шёл за ним и его собакой до самого вокзала. — Олстон! — кричал он ей. — Скажи два слова. Но собака молча, понурив голову, шла за доктором. — Олстон Мабуби! Это я, Витя Храбрецов. Мы с тобой разговаривали в театре. Собака молчала. Доктор не оборачивался. Витя бросил собаке кусок хлеба, чтобы посмотреть, нет ли у неё во рту говорящей машинки. Она не взглянула на хлеб. Тогда он кинул в неё камень, чтобы она выругалась. Она молчала.

Наконец, когда доктор Каррабелиус влезал в вагон, она посмотрела на Витю Храбрецова, покачала головой и сказала: — Ты очень плохой ученик, пионер и мальчик. Во-первых, нехорошо швыряться в собак камнями. Во-вторых, ты пропускаешь занятия, как лентяй. И, в-третьих, говорящих собак никогда не было, нет и не может быть.

И, пожалуй, она была права. Как вы думаете об этом?

Слон

Александр Куприн

1

Маленькая девочка нездорова. Каждый день к ней ходит доктор Михаил Петрович, которого она знает уже давно-давно. А иногда он приводит с собою еще двух докторов, незнакомых. Они переворачивают девочку на спину и на живот, слушают что-то, приложив ухо к телу, оттягивают вниз нижнее веко и смотрят. При этом они как-то важно посапывают, лица у них строгие, и говорят они между собою на непонятном языке.

Потом переходят из детской в гостиную, где их дожидается мама. Самый главный доктор - высокий, седой, в золотых очках - рассказывает ей о чем-то серьезно и долго. Дверь не закрыта, и девочке с ее кровати все видно и слышно. Многого она не понимает, но знает, что речь идет о ней. Мама глядит на доктора большими, усталыми, заплаканными глазами. Прощаясь, главный доктор говорит громко:

- Главное, - не давайте ей скучать. Исполняйте все ее капризы.

- Ах, доктор, но она ничего не хочет!

- Ну, не знаю... вспомните, что ей нравилось раньше, до болезни. Игрушки... какие-нибудь лакомства...

- Нет, нет, доктор, она ничего не хочет...

- Ну, постарайтесь ее как-нибудь развлечь... Ну, хоть чем-нибудь... Даю вам честное слово, что если вам удастся ее рассмешить, развеселить, - то это будет лучшим лекарством. Поймите же, что ваша дочка больна равнодушием к жизни, и больше ничем... До свидания, сударыня!

2

- Милая Надя, милая моя девочка, - говорит мама, - не хочется ли тебе чего-нибудь?

- Нет, мама, ничего не хочется.

- Хочешь, я посажу к тебе на постельку всех твоих кукол. Мы поставим креслица, диван, столик и чайный прибор. Куклы будут пить чай и разговаривать о погоде и о здоровье своих детей.

- Спасибо, мама... Мне не хочется... Мне скучно...

- Ну, хорошо, моя девочка, не надо кукол. А может быть, позвать к тебе Катю или Женечку? Ты ведь их так любишь.

- Не надо, мама. Правда же, не надо. Я ничего, ничего не хочу. Мне так скучно!

- Хочешь, я тебе принесу шоколаду?

Но девочка не отвечает и смотрит в потолок неподвижными, невеселыми глазами. У нее ничего не болит и даже нет жару. Но она худеет и слабеет с каждым днем. Что бы с ней ни делали, ей все равно, и ничего ей не нужно. Так лежит она целые дни и целые ночи, тихая, печальная. Иногда она задремлет на полчаса, но и во сне ей видится что-то серое, длинное, скучное, как осенний дождик.

Когда из детской отворена дверь в гостиную, а из гостиной дальше в кабинет, то девочка видит папу. Папа ходит быстро из угла в угол и все курит, курит. Иногда он приходит в детскую, садится на край постельки и тихо поглаживает Надины ноги. Потом вдруг встает и отходит к окну. Он что-то насвистывает, глядя на улицу, но плечи у него трясутся. Затем он торопливо прикладывает платок к одному глазу, к другому и, точно рассердись, уходит к себе в кабинет. Потом он опять бегает из угла в угол и все... курит, курит, курит... И кабинет от табачного дыма делается весь синий.

3

Но однажды утром девочка просыпается немного бодрее, чем всегда. Она что-то видела во сне, но никак не может вспомнить, что именно, и смотрит долго и внимательно в глаза матери.

- Тебе что-нибудь нужно? - спрашивает мама.

Но девочка вдруг вспоминает свой сон и говорит шепотом, точно по секрету:

- Мама... а можно мне... слона? Только не того, который нарисован на картинке... Можно?

- Конечно, моя девочка, конечно, можно.

Она идет в кабинет и говорит папе, что девочка хочет слона. Папа тотчас же надевает пальто и шляпу и куда-то уезжает. Через полчаса он возвращается с дорогой, красивой игрушкой. Это большой серый слон, который сам качает головою и машет хвостом; на слоне красное седло, а на седле золотая палатка и в ней сидят трое маленьких человечков. Но девочка глядит на игрушку так же равнодушно, как на потолок и на стены, и говорит вяло:

- Нет. Это совсем не то. Я хотела настоящего, живого слона, а этот мертвый.

- Ты погляди только, Надя, - говорит папа. - Мы его сейчас заведем, и он будет совсем, совсем как живой.

Слона заводят ключиком, и он, покачивая головой и помахивая хвостом, начинает переступать ногами и медленно идет по столу. Девочке это совсем не интересно и даже скучно, но, чтобы не огорчить отца, она шепчет кротко:

- Я тебя очень, очень благодарю, милый папа. Я думаю, ни у кого нет такой интересной игрушки... Только... помнишь... ведь ты давно обещал свозить меня в зверинец посмотреть на настоящего слона... и ни разу не повез...

- Но, послушай же, милая моя девочка, пойми, что это невозможно. Слон очень большой, он до потолка, он не поместится в наших комнатах... И потом, где я его достану?

- Папа, да мне не нужно такого большого... Ты мне привези хоть маленького, только живого. Ну, хоть вот, вот такого... Хоть слоненышка.

- Милая девочка, я рад все для тебя сделать, но этого я не могу. Ведь это все равно как если бы ты вдруг мне сказала: папа, достань мне с неба солнце.

Девочка грустно улыбается.

- Какой ты глупый, папа. Разве я не знаю, что солнце нельзя достать, потому что оно жжется. И луну тоже нельзя. Нет, мне бы слоника... настоящего.

И она тихо закрывает глаза и шепчет:

- Я устала... Извини меня, папа...

Папа хватает себя за волосы и убегает в кабинет. Там он некоторое время мелькает из угла в угол. Потом решительно бросает на пол недокуренную папиросу (за что ему всегда достается от мамы) и кричит горничной:

- Ольга! Пальто и шляпу!

В переднюю выходит жена.

- Ты куда, Саша? - спрашивает она.

Он тяжело дышит, застегивая пуговицы пальто.

- Я сам, Машенька, не знаю куда... только, кажется, я сегодня к вечеру и в самом деле приведу сюда, к нам, настоящего слона.

Жена смотрит на него тревожно.

- Милый, здоров ли ты? Не болит ли у тебя голова? Может быть, ты плохо спал сегодня?

- Я совсем не спал, - отвечает он сердито. - Я вижу, ты хочешь спросить, не сошел ли я с ума? Покамест нет еще. До свиданья! Вечером все будет видно.

И он исчезает, громко хлопнув входной дверью.

4

Через два часа он сидит в зверинце, в первом ряду, и смотрит, как ученые звери по приказанию хозяина выделывают разные штуки. Умные собаки прыгают, кувыркаются, танцуют, поют под музыку, складывают слова из больших картонных букв. Обезьянки - одни в красных юбках, другие в синих штанишках - ходят по канату и ездят верхом на большом пуделе. Огромные рыжие львы скачут сквозь горящие обручи. Неуклюжий тюлень стреляет из пистолета. Под конец выводят слонов. Их три: один большой, два совсем маленькие, карлики, но все-таки ростом куда больше, чем лошадь. Странно смотреть, как эти громадные животные, на вид такие неповоротливые и тяжелые, исполняют самые трудные фокусы, которые не под силу и очень ловкому человеку. Особенно отличается самый большой слон. Он становится сначала на задние лапы, садится, становится на голову, ногами вверх, ходит по деревянным бутылкам, ходит по катящейся бочке, переворачивает хоботом страницы большой картонной книги и, наконец, садится за стол и, повязавшись салфеткой, обедает, совсем как благовоспитанный мальчик.

Представление оканчивается. Зрители расходятся. Надин отец подходит к толстому немцу, хозяину зверинца. Хозяин стоит за дощатой перегородкой и держит во рту большую черную сигару.

- Извините, пожалуйста, - говорит Надин отец. - Не можете ли вы отпустить вашего слона ко мне домой на некоторое время?

Немец от удивления широко открывает глаза и даже рот, отчего сигара падает на землю. Он, кряхтя, нагибается, подымает сигару, вставляет ее опять в рот и только тогда произносит:

- Отпустить? Слона? Домой? Я вас не понимаю.

По глазам немца видно, что он тоже хочет спросить, не болит ли у Надиного отца голова... Но отец поспешно объясняет, в чем дело: его единственная дочь, Надя, больна какой-то странной болезнью, которой даже доктора не понимают как следует. Она лежит уж месяц в кроватке, худеет, слабеет с каждым днем, ничем не интересуется, скучает и потихоньку гаснет. Доктора велят ее развлекать, но ей ничто не нравится; велят исполнять все ее желания, но у нее нет никаких желаний. Сегодня она захотела видеть живого слона. Неужели это невозможно сделать?

И он добавляет дрожащим голосом, взявши немца за пуговицу пальто:

- Ну вот... Я, конечно, надеюсь, что моя девочка выздоровеет. Но... спаси бог... вдруг ее болезнь окончится плохо... вдруг девочка умрет?.. Подумайте только: ведь меня всю жизнь будет мучить мысль, что я не исполнил ее последнего желания!..

Немец хмурится и в раздумье чешет мизинцем левую бровь. Наконец он спрашивает:

- Гм... А сколько вашей девочке лет?

- Шесть.

- Гм... Моей Лизе тоже шесть. Гм... Но, знаете, вам это будет дорого стоить. Придется привести слона ночью и только на следующую ночь увести обратно. Днем нельзя. Соберется публикум, и сделается один скандал... Таким образом выходит, что я теряю целый день, и вы мне должны возвратить убыток.

- О, конечно, конечно... не беспокойтесь об этом...

- Потом: позволит ли полиция водить один слон в один дом?

- Я это устрою. Позволит.

- Еще один вопрос: позволит ли хозяин вашего дома вводить в свой дом один слон?

- Позволит. Я сам хозяин этого дома.

- Ага! Это еще лучше. И потом еще один вопрос: в котором этаже вы живете?

- Во втором.

- Гм... Это уже не так хорошо... Имеете ли вы в своем доме широкую лестницу, высокий потолок, большую комнату, широкие двери и очень крепкий пол? Потому что мой Томми имеет высоту три аршина и четыре вершка, а в длину четыре аршин. Кроме того, он весит сто двенадцать пудов.

Надин отец задумывается на минуту.

- Знаете ли что? - говорит он. - Поедем сейчас ко мне и рассмотрим все на месте. Если надо, я прикажу расширить проход в стенах.

- Очень хорошо! - соглашается хозяин зверинца.

5

Ночью слона ведут в гости к больной девочке.

В белой попоне он важно шагает по самой середине улицы, покачивает головой и то свивает, то развивает хобот. Вокруг него, несмотря на поздний час, большая толпа. Но слон не обращает на нее внимания: он каждый день видит сотни людей в зверинце. Только один раз он немного рассердился.

Какой-то уличный мальчишка подбежал к нему под самые ноги и начал кривляться на потеху зевакам.

Тогда слон спокойно снял с него хоботом шляпу и перекинул ее через соседний забор, утыканный гвоздями.

Городовой идет среди толпы и уговаривает ее:

- Господа, прошу разойтись. И что вы тут находите такого необыкновенного? Удивляюсь! Точно не видали никогда живого слона на улице.

Подходят к дому. На лестнице, так же как и по всему пути слона, до самой столовой, все двери растворены настежь, для чего приходилось отбивать молотком дверные щеколды. Точно так же делалось однажды, когда в дом вносили большую чудотворную икону.

Но перед лестницей слон останавливается в беспокойстве и упрямится.

- Надо дать ему какое-нибудь лакомство... - говорит немец. - Какой-нибудь сладкий булка или что... Но... Томми!.. Ого-го!.. Томми!

Надин отец бежит в соседнюю булочную и покупает большой круглый фисташковый торт. Слон обнаруживает желание проглотить его целиком вместе с картонной коробкой, но немец дает ему всего четверть. Торт приходится по вкусу Томми, и он протягивает хобот за вторым ломтем. Однако немец оказывается хитрее. Держа в руке лакомство, он подымается вверх со ступеньки на ступеньку, и слон с вытянутым хоботом, с растопыренными ушами поневоле следует за ним. На площадке Томми получает второй кусок.

Таким образом его приводят в столовую, откуда заранее вынесена вся мебель, а пол густо застлан соломой... Слона привязывают за ногу к кольцу, ввинченному в пол. Кладут перед ним свежей моркови, капусты и репы. Немец располагается рядом, на диване. Тушат огни, и все ложатся спать.

6

На другой день девочка просыпается чуть свет в прежде всего спрашивает:

- А что же слон? Он пришел?

- Пришел, - отвечает мама, - но только он велел, чтобы Надя сначала умылась, а потом съела яйцо всмятку и выпила горячего молока.

- А он добрый?

- Он добрый. Кушай, девочка. Сейчас мы пойдем к нему.

- А он смешной?

- Немножко. Надень теплую кофточку.

Яйцо быстро съедено, молоко выпито. Надю сажают в ту самую колясочку, в которой она ездила, когда была еще такой маленькой, что совсем не умела ходить, и везут в столовую.

Слон оказывается гораздо больше, чем думала Надя, когда разглядывала его на картинке. Ростом он только чуть-чуть пониже двери, а в длину занимает половину столовой. Кожа на нем грубая, в тяжелых складках. Ноги толстые, как столбы. Длинный хвост с чем-то вроде помела на конце. Голова в больших шишках. Уши большие, как лопухи, и висят вниз. Глаза совсем крошечные, но умные и добрые. Клыки обрезаны. Хобот - точно длинная змея и оканчивается двумя ноздрями, а между ними подвижной, гибкий палец. Если бы слон вытянул хобот во всю длину, то наверно достал бы он им до окна.

Девочка вовсе не испугана. Она только немножко поражена громадной величиной животного. Зато нянька, шестнадцатилетняя Поля, начинает визжать от страха.

Хозяин слона, немец, подходит к колясочке и говорит:

- Доброго утра, барышня. Пожалуйста, не бойтесь. Томми очень добрый и любит детей.

Девочка протягивает немцу свою маленькую бледную ручку.

- Здравствуйте, как вы поживаете? - отвечает она. - Я вовсе ни капельки не боюсь. А как его зовут?

- Томми.

- Здравствуйте, Томми, - произносит девочка и кланяется головой. Оттого, что слон такой большой, она не решается говорить ему на "ты". - Как вы спали эту ночь?

Она и ему протягивает руку. Слон осторожно берет и пожимает ее тоненькие пальчики своим подвижным сильным пальцем и делает это гораздо нежнее, чем доктор Михаил Петрович. При этом слон качает головой, а его маленькие глаза совсем сузились, точно смеются.

- Ведь он все понимает? - спрашивает девочка немца.

- О, решительно все, барышня!

- Но только он не говорит?

- Да, вот только не говорит. У меня, знаете, есть тоже одна дочка, такая же маленькая, как и вы. Ее зовут Лиза. Томми с ней большой, очень большой приятель.

- А вы, Томми, уже пили чай? - спрашивает девочка слона.

Слон опять вытягивает хобот и дует в самое лицо девочки теплым сильным дыханием, отчего легкие волосы на голове девочки разлетаются во все стороны.

Надя хохочет и хлопает в ладоши. Немец густо смеется. Он сам такой большой, толстый и добродушный, как слон, и Наде кажется, что они оба похожи друг на друга. Может быть, они родня?

- Нет, он не пил чаю, барышня. Но он с удовольствием пьет сахарную воду. Также он очень любит булки.

Приносят поднос с булками. Девочка угощает слона. Он ловко захватывает булку своим пальцем и, согнув хобот кольцом, прячет ее куда-то вниз под голову, где у него движется смешная, треугольная, мохнатая нижняя губа. Слышно, как булка шуршит о сухую кожу. То же самое Томми проделывает с другой булкой, и с третьей, и с четвертой, и с пятой и в знак благодарности кивает головой, и его маленькие глазки еще больше суживаются от удовольствия. А девочка радостно хохочет.

Когда все булки съедены, Надя знакомит слона со своими куклами:

- Посмотрите, Томми, вот эта нарядная кукла - это Соня. Она очень добрый ребенок, но немножко капризна и не хочет есть суп. А это Наташа - Сонина дочь. Она уже начинает учиться и знает почти все буквы. А вот это - Матрешка. Это моя самая первая кукла. Видите, у нее нет носа, и голова приклеена, и нет больше волос. Но все-таки нельзя же выгонять из дому старушку. Правда, Томми? Она раньше была Сониной матерью, а теперь служит у нас кухаркой. Ну, так давайте играть, Томми: вы будете папой, а я мамой, а это будут наши дети.

Томми согласен. Он смеется, берет Матрешку за шею и тащит к себе в рот. Но это только шутка. Слегка пожевав куклу, он опять кладет ее девочке на колени, правда немного мокрую и помятую.

Потом Надя показывает ему большую книгу с картинками и объясняет:

- Это лошадь, это канарейка, это ружье... Вот клетка с птичкой, вот ведро, зеркало, печка, лопата, ворона... А это вот, посмотрите, это слон! Правда, совсем не похоже? Разве же слоны бывают такие маленькие, Томми?

Томми находит, что таких маленьких слонов никогда не бывает на свете. Вообще ему эта картинка не нравится. Он захватывает пальцем край страницы и переворачивает ее.

Наступает час обеда, но девочку никак нельзя оторвать от слона. На помощь приходит немец:

- Позвольте, я все это устрою. Они пообедают вместе.

Он приказывает слону сесть. Слон послушно садится, отчего пол во всей квартире сотрясается и дребезжит посуда в шкафу, а у нижних жильцов сыплется с потолка штукатурка. Напротив его садится девочка. Между ними ставят стол. Слону подвязывают скатерть вокруг шеи, и новые друзья начинают обедать. Девочка ест суп из курицы и котлетку, а слон - разные овощи и салат. Девочке дают крошечную рюмку хересу, а слону - теплой воды со стаканом рома, и он с удовольствием вытягивает этот напиток хоботом из миски. Затем они получают сладкое - девочка чашку какао, а слон половину торта, на этот раз орехового. Немец в это время сидит с папой в гостиной и с таким же наслаждением, как и слон, пьет пиво, только в большем количестве.

После обеда приходят какие-то папины знакомые, их еще в передней предупреждают о слоне, чтобы они не испугались. Сначала они не верят, а потом, увидев Томми, жмутся к дверям.

- Не бойтесь, он добрый! - успокаивает их девочка.

Но знакомые поспешно уходят в гостиную и, не просидев и пяти минут, уезжают.

Наступает вечер. Поздно. Девочке пора спать. Однако ее невозможно оттащить от слона. Она так и засыпает около него, и ее уже сонную отвозят в детскую. Она даже не слышит, как ее раздевают.

В эту ночь Надя видит во сне, что она женилась на Томми, и у них много детей, маленьких, веселых слоняток. Слон, которого ночью отвели в зверинец, тоже видит во сне милую, ласковую девочку. Кроме того, ему снятся большие торты, ореховые и фисташковые, величиною с ворота...

Утром девочка просыпается бодрая, свежая и, как в прежние времена, когда она была еще здорова, кричит на весь дом, громко и нетерпеливо:

- Мо-лоч-ка!

Услышав этот крик, мама радостно крестится у себя в спальне.

Но девочка тут же вспоминает о вчерашнем и спрашивает:

- А слон?

Ей объясняют, что слон ушел домой по делам, что у него есть дети, которых нельзя оставлять одних, что он просил кланяться Наде и что он ждет ее к себе в гости, когда она будет здорова.

Девочка хитро улыбается и говорит:

- Передайте Томми, что я уже совсем здорова!

ЛИСА И РАК

Лиса и рак стоят вместе и говорят между собой. Лиса говорит раку: «Давай с тобой перегоняться». Рак: «Что ж, лиса, ну давай!» Начали перегоняться. Как только леса побежала, рак уцепился лисе за хвост. Лиса до места добежала, а рак не отцепляется. Лиса обернулась посмотреть, махнула хвостом, рак отцепился и говорит: «А я давно уж жду тебя тут».

КАША ИЗ ТОПОРА

Старый солдат шёл домой на побывку. Притомился в пути, есть захотел. Дошёл до деревни, постучался в крайнюю избу:
– Пустите отдохнуть дорожного человека!
Дверь отпёрла старуха:
– Заходи, служивый...
– А нет ли у тебя, хозяюшка, перекусить чего?
Старуха была богатая, да скупая, зимой снега не выпросишь:
– Ох, добрый человек, сама сегодня ещё ничего не ела... Нет ничего!
– Ну, на нет и суда нет, – говорит солдат.
Тут он приметил под лавкой топор:
– Если нет ничего иного, можно и из топора кашу сварить!
Хозяйка руками всплеснула:

– Как так из топора кашу варить?
– Дай-ка котёл, покажу тебе, как кашу из топора варят.
Принесла старуха котёл. Солдат топор вымыл, опустил в котёл, налил воды и поставил на огонь. Старуха на солдата глядит, глаз не сводит. Достал солдат
ложку, помешивает, попробовал...
– Ну, как? – спрашивает старуха.
– Скоро будет готово, – отвечает солдат, – жаль, что соли нет.
– Соль-то у меня есть, посоли.
Солдат посолил, снова попробовал:
– Эх, если бы сюда горсточку крупы!
Старуха принесла из чулана крупы:
– Ну, на, заправь, как надо...
Варил, варил солдат, помешивал кашу. Глядит старуха, оторваться не может.
– Ох, и каша хороша! – хвалит солдат, – если бы сюда чуточку масла, вовсе
было бы объедение!
Нашлось у старухи и масло, помаслили кашу. Солдат сварил кашу:
– Ну, бери ложку, хозяюшка! Да хлеба подавай, станем кашу есть!
Стали кашу есть да похваливать.
– Вот уж не думала, что из топора такую кашу сварить можно! – дивится ста-
руха. – А когда ж топор будем есть?
– Да он ещё не сварился, – посмеивается солдат, – где-нибудь на дороге до-
варю да позавтракаю!
Тотчас припрятал топор в ранец, распростился с хозяйкою и пошёл в иную
деревню.
Вот так-то солдат и каши поел и топор унёс!

Садовник и сыновья

Л.Н. Толстой

Хотел садовник сыновей приучить к садовому делу. Когда он стал умирать, позвал их к себе и сказал:

– Дети, когда я умру, вы в виноградном саду поищите, что там спрятано.

Дети думали, что там клад, и, когда отец умер, стали рыть и всю землю перекопали. Клада не нашли, а землю в винограднике так хорошо перекопали, что стало плода родиться много больше. И они стали богаты.

Все бобры для своих бобрят добры.

Приблизительный перевод: All beavers are kind to their baby beavers.

Что посеешь, то и пожнешь.

As you sow, you shall mow.